Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
Шрифт:
Мелания уныло кивнула.
— И если бы я отверг ее, в ход пошло бы вот это, да? — Я взял маленький фруктовый нож. — Одна из сторон лезвия была покрыта ядом, но только одна сторона, так?
Она снова кивнула.
— Как я должен был умереть? В конвульсиях, чтобы ты смогла вволю надо мной посмеяться? Или яд парализовал бы жертву и я лежал бы недвижимый и безъязыкий, так, чтобы ты могла мне рассказать, почему я умираю? Или…
— Нет-нет, — перебила меня Мелания. — Твоя смерть была бы милосердной: мгновенной и безболезненной. Вот как у них. — Она показала на сосуд, в котором теперь уже все рыбки плавали кверху брюхом.
— А если бы я обнял venefica?
— То же самое. Это самый надежный и безболезненный из известных мне ядов. Его получают из колючек морского ежа. Я не собиралась заставлять тебя мучиться. Я лишь собиралась отомстить, да, отомстить за тех, кого ты убил. Но я вовсе не хотела причинять тебе страдания… правда не хотела.
Я вздохнул.
— Вот уже много лет как мне не доводилось кого-нибудь убивать. Почему ты так долго ждала?
— Я не просто ждала. Я была очень занята, посвятив осуществлению своей мести все эти годы. Оказалось довольно легко узнать, кто на самом деле совершил то убийство, но меня не интересовали исполнители. Я хотела выяснить, кто отдал приказ. На это ушло много времени. Затем, когда я узнала, что это был ты, предстояло еще разработать детальный план. Да и добраться до тебя было непросто.
Я издал короткий смешок:
— Представь, я столкнулся с той же самой проблемой, когда расставлял похожую ловушку своему врагу.
— Ты годами разъезжал туда и обратно, и я вынуждена была следовать за тобой. Наконец, когда ты, казалось, осел здесь, в Риме, я решила, что именно этот город и станет тем местом, где я осуществлю свою месть. Словом… много прошло времени. Мне нужна была такая приманка, которая наверняка привлечет тебя, от которой ты уж совершенно точно не сможешь отказаться.
Она грустно улыбнулась.
— Но все провалилось, я недооценила твой огромный опыт. Кстати, а какую женщину ты использовал в качестве приманки в своей ловушке?
— Только себя. У меня больше никого не было.
Мелания бросила на меня недоуменный взгляд, но затем продолжила:
— Итак, четырнадцать лет назад я ухитрилась купить девочку из очень экзотического племени. Мне пришлось долго ее искать, посылать гонцов во все концы земли — можешь себе представить, как долго это продолжалось, сколько было разных сложностей и разочарований. А затем я растила девочку на этом яде, приучала к нему, пропитывала ее им. Иглы ежа содержат яд в очень малых количествах, поэтому мне пришлось создать чуть ли не целую рыболовецкую флотилию, пока я этим занималась. — Она вздохнула. — Однако, как оказалось, все впустую.
Я заметил:
— Мне кажется, в твоей мести нет логики. Ты сама сказала, что тебя не интересуют исполнители. Но ты должна знать, что я отдавал приказ, только когда находился на службе у Теодориха. Почему же ты не стала охотиться на короля?
— Я бы так и сделала, если бы могла пробиться сквозь всех его многочисленных стражников, — призналась она задумчиво. — Это стало бы возможным, если бы я добилась успеха с тобой. Это еще может произойти.
Я повернулся к optio своих меченосцев:
— Ты слышал? Эта особа угрожала королю.
— Я все слышал, сайон Торн. — Он сделал шаг вперед. — Нам убить ее?
Я сделал ему знак попридержать оружие, и вдруг женщина сказала:
— Торн, я бы предпочла смерть темнице.
Что-то в ее интонации показалось мне очень знакомым, и я спросил:
— Скажи, тебя и правда зовут Мелания?
— Нет, меня зовут иначе. Я взяла имя женщины, которую твои воины убили по ошибке вместо меня. Она была сестрой моего мужа.
Я кивнул, догадавшись, кто передо мной. И задал еще один вопрос:
— А что касается того имени, под которым я знал тебя… Скажи, ты когда-нибудь возвращалась к той ледяной реке, чтобы посмотреть, не спустились ли наши имена ниже того места, где я их когда-то вырезал?
— Нет. Я долго ждала, надеясь, что ты когда-нибудь вернешься. А затем я вышла замуж за Алипия, переехала с ним на юг и никогда с тех пор не бывала в Хальштате. Мы с мужем неплохо жили в Триденте. Его предприятие там процветало.
— Я слышал. Ливия, а помнишь, ты как-то сказала, что намереваешься идти в этой жизни своим путем?
— Я так и сделала. Я много трудилась. Я была не просто женой Алипия, этакой прилипалой на киле процветающей галеры супруга. Я работала не меньше и не хуже его. Именно поэтому, кстати, меня и не было дома, когда пришли твои воины, я была в саду на далекой горе, пыталась продать очередной урожай маслин. А вернувшись, обнаружила, что Алипий и Мелания мертвы. Соседи рассказали мне, что моего отца также схватили, возможно собираясь и его предать смерти. Но страшнее всего было, когда мне показали моего дорогого брата в мешке с солью. Сморщенного, высохшего и серого, словно свиной окорок. Это был почти самый ужасный день в моей жизни, если не считать того, когда… — Она запнулась.
Я сказал:
— Алипий пожертвовал своей сестрой в тот день, чтобы спасти тебя. У вас с ним были дети?
Со свойственной ей еще с детства горячностью Ливия спросила:
— А если они тоже умерли? — Я ничего не сказал, поэтому она продолжила: — Нет, детей у нас не было. Иначе не исключено, что я дрогнула бы в своем решении отомстить. А так… у меня никого не осталось. И когда я услышала, что мой отец и другой брат тоже мертвы, это лишь укрепило мое решение. Я знаю, Торн, ты всегда считал их ничтожествами. Может, так оно и есть, но они были единственными родными мне людьми. И теперь я хочу к ним присоединиться. Не могли бы мы поскорее покончить с этим?
— Ты сказала, что тот день, когда ты вернулась в Тридент, был самым худшим в твоей жизни, если не считать… Что же было еще ужаснее, Ливия?
Она помедлила в нерешительности, затем прошептала:
— Самым страшным стал тот день, когда я узнала, что убийца, за которым я охочусь, — это ты. — Она встала и бесстрашно взглянула мне в лицо. — Могу я теперь умереть?
— Зачем же торопиться? Ты проявила милосердие, избрав для меня легкую смерть. В свою очередь, я могу, по крайней мере, сохранить тебе жизнь. Но ты должна понимать, что я не могу даровать свободу столь настойчивому и решительному врагу. Я могу смириться с опасностью, которая угрожает лично мне, но не королю.