Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
Шрифт:
Deversorium был далеко не таким роскошным, как те, что я выбирал, когда сопровождал принцессу Амаламену. В моей комнате почти отсутствовала мебель; в ней не было даже двери или занавески, чтобы уединиться. И снова снаружи выставили пост: стражники должны были неотлучно следить за мной и таскаться следом, когда бы я ни пошел в уборную. Комната Страбона, располагавшаяся напротив, тоже не имела двери, так что и он тоже мог следить за мной. (Но даже в столь незавидном положении я сумел найти смешную сторону, представляя себе, что Страбон в буквальном смысле мог следить за мной лишь одним глазом одновременно.)
Однако Страбон, по крайней мере, не стал возражать, когда я попросил его послать одного из воинов принести мне кое-что из тюков, которые его люди захватили во время нападения. Мне понадобилась одна седельная сумка, которую вез Велокс, я описал ее воину, чтобы тот смог найти ее. Вне всяких сомнений, сумку тщательно обыскали, прежде чем она попала ко мне в руки, чтобы убедиться, что в ней нет ножа, яда или чего-нибудь еще в том же духе. Там ничего такого не оказалось; к содержимому сумки невозможно было придраться: лишь женские платья и украшения, так сказать, принадлежавшие Веледе. Когда слуга из deversorium доставил ванну с водой в мою комнату, мне удалось смыть с себя не только дорожную пыль, покрывавшую меня после дня перехода, но также и различную грязь и выделения прошлой ночи: muxa [3] , сперму и bdelugma [4] Страбона — а также и bromos musaros, который прилип ко мне с той поры, как я начал играть роль служанки несчастной Амаламены. После этого я надел одно из моих собственных платьев, принадлежавших Веледе, и почувствовал себя по-настоящему чистым и свежим, впервые за очень долгое время.
3
Пот (лат.).
4
Семя (греч.).
Когда Страбон и его офицеры отправились в столовую, мне пришлось остаться в своей комнате под стражей и отобедать тем, что принесли. Я нашел, что провизия в этом заведении соответствует жилью. Но поскольку я все-таки насытился и просто оттого, что я теперь был чистым, мое настроение улучшилось, и я с удовольствием наслаждался видом Сердики из единственного окна. Город этот, как я узнал от слуги, который принес мне еду, когда-то был любимой резиденцией Константина Великого, он чуть было даже не выбрал его вместо Византия в качестве Нового Рима. И я мог понять почему. Сердика расположена на чашеобразном нагорье Гем, на высоте, где имеются целительный воздух и приятный климат, к тому же здесь чуть ли не постоянно дует легкий бриз, несущий свежесть и влагу. Город просматривается с самого высокого пика в хребте Гем; я мог восхищаться им из окна своей комнаты. Этот пик местные жители называют Culmen Nigrum, но никто так и не смог объяснить мне почему. Черная Вершина, конечно же, абсолютно неподходящее название, потому что пик этот весь год увенчан сверкающей короной из белого снега.
В эту ночь я оставался в комнате один. Страбон не пришел насиловать меня — возможно, потому, что он нуждался в ночном отдыхе больше меня. Но на следующее утро страж сопроводил меня во двор, где уже ожидали Страбон, военный писарь, optio Осер и несколько других офицеров.
— Я хочу, чтобы ты это услышала, принцесса, — заявил Страбон; последнее слово он произнес с нескрываемой иронией. — Я собираюсь продиктовать свои условия твоему брату.
Он продолжил — медленно, потому что писец был не слишком умелым и делал это с еще большим трудом, чем я. В немногих словах Страбон потребовал, чтобы Теодорих Амал, сын Тиудамира Амала, покинул город Сингидун и сдал его имперским войскам, которые туда вскоре пришлет император Зенон. Далее: чтобы Теодорих прекратил надоедать императору и домогаться у него земель, воинских титулов, consueta dona золотом и оставил все иные столь же дерзкие притязания. Теодорих не должен впредь именовать себя королем остроготов, ему следует отказаться от всяких попыток обрести суверенитет и принести клятву верности истинному королю Тиударексу Триарусу. Если Теодорих проявит благоразумие и выполнит эти требования, Страбон взамен подумает, как ему вести себя в отношении его сестры Амаламены из рода Амалов, дочери Тиудамира Амала, которую он недавно взял в плен в честном бою и в настоящее время удерживает в качестве заложницы. Страбон включил в письмо еще несколько намеков, чтобы усилить впечатление, что при благоприятных условиях его доброе отношение к Амаламене может выразиться в брачном договоре — хотя пока подобная перспектива и весьма туманна, — дабы таким образом урегулировать разногласия между противоборствующими остроготскими родами и заложить основу для продолжительного мира и согласия.
— Обрати внимание, — сказал мне Страбон, моргнув по-лягушачьи, — что я не жалуюсь на, хм, то, что товар-то уже подпорчен. Поскольку я уверен, что ты скрыла от брата свой достойный всяческого порицания проступок, я не стану извещать его об этом. А то он еще может счесть, что ты недостойна стать моей супругой.
Я не удостоил его ответом, а лишь фыркнул и напустил на себя по-королевски презрительный вид. Страбон потянулся ко мне, поддел пальцами золотую цепочку на моей шее и разорвал ее, сняв подвеску.
— Держи, — сказал он и бросил мне обратно цепочку, флакон и молот Торна. — Забирай свои священные побрякушки, и да помогут они тебе. — Третье украшение, ажурную золотую монограмму Теодориха, он завернул в лист пергамента, который ему наконец вручил писец. — Это убедит твоего братца, если вдруг тот засомневается, что я на самом деле держу тебя в заложницах.
Писец капнул расплавленным воском на свернутый документ, и Страбон запечатал его своей печатью. Она состояла всего лишь из двух рун, «торн» и «тейваз» — th ^,— что означало «Тиударекс Триарус».
Вручив пакет optio, Страбон сказал:
— Осер, возьми столько людей, сколько сочтешь нужным, на случай, если в пути вдруг встретятся разбойники или еще что-нибудь произойдет. Скачи с этим документом в Сингидун. Отдашь его лично этому tetzte самозванцу Теодориху и скажешь ему, что тебе приказано дождаться письменного ответа. Если он начнет спрашивать, где содержат его сестру, можешь честно сказать ему, что ты этого не знаешь, ибо мы с ней находимся где-то в пути. Мы передохнем здесь, в Сердике, еще одну ночь и затем… — он замолчал и посмотрел на меня, — а затем мы направимся ты знаешь куда. Привезешь мне ответ туда. Ты поедешь быстрей, чем наш длинный обоз, следовательно, ты должен успеть обернуться и прибыть туда примерно в то же время, что и мы. Ступай!
— Слушаюсь, Триарус! — пролаял optio. Он хлопнул себя по шлему, сделал знак остальным командирам и увел их с собой.
— А ты, — обратился ко мне Страбон, — возвращайся к себе. — Он снова по-лягушачьи моргнул и похотливо ухмыльнулся. — Отдохни, потому что скоро уже наступит ночь. А утром нам предстоит по-настоящему долгое путешествие.
«Ну что ж, — думал я, сидя в своей комнате и мрачно глядя на покрытую снегом Черную Вершину, — послание Страбона Теодориху оказалось приблизительно таким, как я и ожидал от него. Но вот каким будет ответ Теодориха? Даже если Сванильда еще не добралась до него и не вручила договор Зенона, то все равно Теодорих вряд ли согласится с требованиями Страбона. Даже ради спасения своей сестры. Король не может принести интересы своего народа в жертву одной молодой женщине. Но представляю, как он опечалится, узнав, что Амаламена попала в плен и подвергается опасности. Это будет для него настоящим ударом».
Разумеется, мой друг еще сильнее страдал бы, узнав, что Амаламена умерла, однако в данном случае королю предпочтительнее узнать правду. По крайней мере, он ничем не будет связан и не станет напрасно рисковать. Вот бы сообщить ему: «Не сдавайся, Теодорих. Не притворяйся даже, что согласен уступить непомерным требованиям Страбона. Твое положение прочно, Теодорих, и врагам не удалось заполучить настоящий документ Зенона, который подтверждает твой статус. А твоя сестра… увы, она мертва. Но ты не слишком горюй по Амаламене. Как ни печально, но ее кончина была предопределена судьбой, и она умерла такой смертью, о какой в данных обстоятельствах можно только мечтать».
Я должен был сообщить ему все это, но как? Завтра вся эта компания снова будет в пути. И как только мы въедем во владения Страбона, где бы они ни находились, ко мне приставят охрану и станут следить еще пристальней, чем теперь. Отправить послание Теодориху нужно отсюда, из Сердики, это мой последний шанс. Но как это сделать? Подкупить кого-нибудь из слуг в deversorium, предложив ему разорванную золотую цепочку? Но это невозможно. Когда бы ко мне ни входил слуга, всегда рядом присутствовал стражник. До самого вечера туда-сюда сновали командиры из войска Страбона, чтобы получить от своего короля приказы.