Хищники
Шрифт:
Он смерил меня взглядом, — Месье Ренар не говорит с теми, кто стучится в дверь черного хода.
Я достал банкнот в десять тысяч франков и сунул ему в руку.
— Со мной он поговорит.
И тут я увидел Жизель, спускающуюся по винтовой лесенке из гримерной.
— Джерри! — воскликнула она. — Что ты тут делаешь?
— Вроде бы мы собирались встретиться здесь с Полем. Но он, возможно, забыл Жизель кивнула и повернулась к толстяку. Быстро заговорила по-французски. Толстяка как ветром сдуло.
Жизель посмотрела на меня.
— Через
— Обязательно посмотрю. Но сначала мне нужно покончить с делами.
— Ты пригнал джип?
— Откуда ты знаешь?
— Мне сказал Поль. Он к тебе благоволит. — Она рассмеялась. — Могу я взглянуть на автомобиль?
— Конечно Но на улице холодно. — Я оглядел костюм Жизель. Да уж, в таком можно появляться только под яркими прожекторами сцены.
Появился Поль. Швейцар следовал за ним по пятам.
— Ты пригнал джип? — В голосе Поля слышалось радостное нетерпение.
— Первый из тех, что мы восстанавливаем.
— Можно мне взглянуть на него? — спросила у Поля Жизель.
— Накинь на нее плащ, — бросил Поль толстяку. У двери стояла вешалка. Толстяк снял с нее один из плащей и набросил на плечи Жизель. Потом мы все вышли к автомобилю.
— Какой красавчик, — воскликнула Жизель. — Никогда не видела белого джипа.
— Мы будем красить джипы в разные цвета, — предупредил я. — Чтобы никто не подумал, что они — армейская собственность.
Поль повернулся к толстяку.
— Прикрой машину брезентом. И никого к ней не подпускай. До утра поставишь ее в гараж. В какой, ты знаешь.
— Да, месье, — кивнул толстяк и распахнул перед нами дверь черного хода. Поль улыбнулся.
— Добро пожаловать в мой клуб. Жизель рассмеялась. Взглянула на меня.
— Я бегу на сцену. Буду разочарована, если не увижу тебя среди зрителей.
— Увидишь, — заверил ее Поль и повернулся ко мне. — Пойдем выпьем.
Я последовал за ним по коридору в большой зал. Как обычно, по четвергам народу было немного. И то, главным образом, на половине гомосексуалистов. Стол Поля стоял так, чтобы он мог видеть весь зал. Поль заказал анисовый ликер, я — пиво.
Потом он пристально посмотрел на меня.
— — Есть проблемы?
— Только денежные. Фелдер хочет получать больше денег и просит, чтобы я отдал ему еще двух механиков. Он говорит, что сможет собирать по джипу в неделю.
— И что ты ему ответил?
— Сказал, что с деньгами напряженка. Но он знает рынок, продавал детали местным автомеханикам. — Я глотнул пива. — Если мы дадим ему, сколько он хочет, нам ничего не останется.
— Это мы уладим. Поднимем цену на каждый джип. Если они будут выглядеть так же хорошо, как этот белый, трудностей не возникнет.
— Есть еще одна закавыка. Мы американцы. Фелдер и механики требуют доллары. Поль насупился.
— Это непросто. С долларами расставаться не любят.
— Если нужна машина, они заплатят, —
Я знал, что долларов у Поля хватает. Основной доход оба его клуба получали с американских солдат.
— Посмотрим, что можно сделать. — Он широко улыбнулся. — Жизель выходит на сцену. Посмотри на нее. Действительно красавица.
Я и не догадывался, что второе шоу отличается от первого, которое начиналось в одиннадцать вечера. Поль мне все растолковал.
— Первое шоу в большей степени рассчитано на бисексуальные пары. А ночное — на гомосексуалистов, которые хотят увидеть что-нибудь более возбуждающее. Ты сейчас поймешь, почему они так любят Жизель.
Загремела музыка. Жизель вышла на сцену. Вся в коже. Кожаная водительская кепка, миниатюрный кожаный бюстгальтер, отделанный сверкающими стекляшками, и коротенькая кожаная юбочка, из-под которой виднелись кожаные трусики-бикини. Черные с блестками чулки и туфли с шестидюймовыми каблуками-шпильками.
Жизель замерла у медного шеста, приподняв одну ногу, обворожительно улыбнулась. Гомики обезумели. Жизель еще не начала танцевать, а они уже кричали, аплодировали, бросали деньги на сцену. Жизель подняла с пола длинный, похожий на змею кнут. Всякий раз, когда она щелкала кнутом, на сцену падала часть ее одежды. С последним ударом она обнажилась полностью, не считая трех стеклянных «бриллиантов». Два сверкали на сосках, один, размером побольше, — над ее выбритой «киской». Гомики устроили ей овацию, раз за разом вызывая на сцену, требуя повтора на бис. Но Жизель лишь кланялась и улыбалась. Наконец ушла со сцены и больше не вернулась. Постепенно аудитория успокоилась. Шоу плавно подошло к концу, и начались танцы.
Французы танцевали совсем не так, как американцы. Гомики прижимались друг к другу. Некоторые мужчины и женщины танцевали в одиночестве. Встречались и нормальные пары — мужчина с женщиной. В Америке такие вольности не допускались.
Поль накрыл мою руку своей.
— Джерри, она прелесть, правда?
Я улыбнулся.
— И каждый вечер посетители точно так же реагируют на Жизель?
Поль кивнул.
— Дело, наверное, не только в том, что она умеет разжечь аудиторию.
— Жизель — хорошая девушка. — Поль понизил голос. — Не шлюха. — Он закурил. — Поэтому мы все ее любим. Она не пытается изменить нас.
Я пристально посмотрел на него.
— А почему ты мне так подробно о ней рассказываешь?
Лицо его стало серьезным.
— Потому что ты ей нравишься. Я не хочу, чтобы ты причинил ей страдания. После войны я должен вернуть ее семье в лучшем виде.
— Может, мне не следует въезжать в ее квартиру? Но Жизель говорит, что любовник ей не нужен.
— У женщин настроение переменчиво. Ты ей нравишься. Ты также нравишься мне. И мы оба доверяем тебе.
— Но ты только посмотри на нее. Не знаю, удастся ли мне жить рядом с такой девушкой и сохранять хладнокровие.