Хитмейкер. Последний музыкальный магнат
Шрифт:
– Хорошо, а почему бы тебе не заглянуть к нам и не осмотреться, прежде чем ты примешь окончательное решение? – предложил я.
После того разговора за обедом наши дискуссии продолжались месяцами. Я звонил Мишель каждый день, не оставляя ее в покое. Наконец она согласилась посетить наш офис в Нью-Йорке. Мы с Мэлом хорошенько все обсудили за несколько недель до ее приезда и продумали сценарий разговора. Прямо перед тем, как пройти ко мне, она обратилась к Ильберману:
– Я не собираюсь соглашаться. Я просто не настолько высокомерна, чтобы считать себя способной участвовать в управлении
– Вот что мы сделаем, – отвечал Мэл. – Ты устроишься к нам и будешь заниматься как раз тем, что уже хорошо умеешь делать. И тогда я стану потихоньку учить тебя тому, чего ты делать не умеешь.
Да, Мэл был чем-то похож на Йоду… Он увидел в глазах Мишель любопытство, осознание того, что она может попасть в совершенно новый мир да еще и захватить с собой своих драгоценных музыкантов.
– И это не все, – продолжал Ильберман. – После того как я тебя выучу, ты займешь мое место!
– Что вы! Да не нужно мне ваше место! – поразилась Мишель.
Но Мэл донес до нее свою мысль. Внезапно все те корпоративные ужасы, которых так боялась Мишель, перестали иметь для нее значение. Она ощутила великодушие Мэла и почувствовала, что у нее есть шанс получить знания и подготовку, которые ей больше нигде не смогли бы дать.
Да, в тот день она согласилась работать у нас. Ей было всего тридцать четыре года, когда она столь внезапно вошла в музыкальный бизнес, и многие управляющие в нашей отрасли были шокированы. Но зато мы сразу приобрели должную репутацию в тех музыкальных кругах, куда прежде и носа не совали. Мишель предоставила нам доступ к артистам и продюсерам, которые прежде не стали бы с нами работать. Alice in Chains вскоре подписала контракт с CBS/ Sony. Потом Мишель подобрала нам эксперта по репертуару, Майкла Голдстоуна, а затем пришел черед договора с группами Pearl Jam и Rage Against the Machine. Один успех за другим!
Для компании все это было не просто огромным прорывом на каком-то одном направлении в музыке. Я почувствовал, что у меня как будто отросла новая рука. Мэл давно был моей правой рукой, а Мишель стала левой.
Вот теперь вся моя команда была на борту, и мы собирались поднимать паруса. Но так вышло, что как раз в то время наше судно принялся активно раскачивать не кто иной, как Уолтер Етникофф. И хотя я стоял за штурвалом, но не мог отделаться от мысли, что по нашей палубе расхаживает капитан Ахав.
Уолтер к этому времени уже освободился от власти Ларри Тиша и Уильяма Пейли. Он получил премию в 20 миллионов долларов и новый контракт с Sony, чья штаб-квартира в Токио была очень, очень далеко. И Уолтер начал вести себя так, будто он – абсолютный монарх.
Однажды мы с ним ужинали в «Кафе Централ» (!), и внезапно туда же заглянул Брюс Спрингстин. Он был в компании своей невесты Пэтти Шиальфа, а также Стинга и его будущей жены, Труди Стайлер. Они расположились за столиком в середине зала.
Брюс старался избежать встречи с Уолтером, но место располагало к общению, и я был уверен, что в какой-то момент Спрингстин подойдет поздороваться. Он, однако, не стал. Вместо этого поднялся Уолтер – он
Во-о-от дерьмо, подумал я и уже приготовился прятаться под столом. Не стоит раздавать подзатыльники человеку прямо на глазах у его невесты. Это само по себе сумасшествие. Но врезать вот так кому-то, кто не подавал для этого ни малейшего повода? Тому, кто год за годом успешно работал на тебя и приносил тебе прибыль? Давнему ключевому артисту своей компании?!
Конечно, любой артист понимает, что начальство платит, а потому заслуживает некоторого уважения. Но, как и в любом коммерческом предприятии, успех дела зависит и от доброй воли сторон, от характера их отношений… И вот Брюс Спрингстин по кличке Босс получает по башке от Уолтера Етникоффа. На глазах у всего ресторана.
Из дальнего угла зала я настороженно наблюдал, как лицо Брюса наливается кровью. Поначалу он, очевидно, был ошеломлен, но и потом никак не отреагировал, хотя было видно, что внутри он просто пылал от злости. Нет, Брюс не стал драться с Уолтером. Я не знал, что именно он предпримет, но отдавал себе отчет, что ничем хорошим это не кончится. Так что я поспешно направился к их столику, чтобы попытаться разрядить обстановку. Но прежде чем я успел подойти, Брюс посмотрел Уолтеру прямо в глаза и сказал:
– Никогда больше ничего подобного не делай. Я тебе больше не мальчик, чтобы меня задирать. Понял?
А вот теперь ошеломленным выглядел сам Уолтер. В его собственных глазах «боссом» был только он, никак не Брюс, а потому и реакция последнего была для него непостижимой. Это был решающий момент, полностью предопределивший их разрыв. Я так часто и помногу общался с Уолтером, что привык к его панибратскому поведению. Но тот подзатыльник даже я безошибочно истолковал как дурное предзнаменование. У меня возникло чувство, что Уолтер Етникофф скоро окажется за бортом. И я начал гадать: не захватит ли он и меня с собой на дно?
Я оказался в невероятно трудном положении. Дистанцироваться от Уолтера? Невозможно! И дело не только в том, что он обеспечил прорыв в моей карьере, – просто как раз в то время мы готовились провернуть сделку даже более дерзкую, чем та, что подготовила продажу CBS Records в собственность Sony. Мы с Уолтером вместе воплощали в жизнь замыслы Sony о покупке киностудии, и если бы у нас все выгорело, то для Уолтера это стало бы колоссальным достижением. Ну а колоссальные достижения Уолтера означали немалую выгоду и для меня.
Этот проект сразу же укрепил мою репутацию в Токио. Их впечатлило то, как быстро я подобрал нужный объект и привлек Майка Овитца к обсуждению деталей. Вскоре мы втроем подготовили план. Как только каждый его кусочек был продуман в отдельности, дело было лишь за тем, чтобы легко и просто соединить их вместе. Майк, Уолтер и я должны были соединить усилия, создав всесторонне развитую компанию в индустрии развлечений.
Дело, конечно, было рискованное. Добейся мы успеха – и Уолтер приблизился бы на ступеньку ближе к корпоративной верхушке в Японии… и я вместе с ним.