Хладнокровное чудовище
Шрифт:
— Я помню. И ни на шаг не отступил от своей веры. Прошёл по заповедям каждого из Четырёх богов, и каждый из них откликнулся мне. Ты знаешь, это так.
— Но здесь не боги — здесь живые люди!
— Именно поэтому мы здесь. Живые. Чтобы жить. Чтобы ошибаться. Чтобы получать свой опыт. Чтобы расти. Или проигрывать и оступаться и начинать всё сначала. Именно в этом весь смысл.
— Ты тоже ошибаешься…
— Я всё же живой, — улыбнулся Сиркх.
— Столько лет я готова была служить тебе. Но ты всё разрушил и уничтожил, стёр в прах. Ты уничтожил
Айдан в порыве отчаяния нащупала руку Вальдера и сжала, будто пыталась прикрыться им, как щитом, от несправедливости императора, от всей жестокости, что ей пришлось пережить.
— Это был твой выбор, Айдан, — серьёзно взглянул Сиркх.
— Я была так глупа…
— Твоя сила тянулась к другой, столь же мощной. Я понимаю тебя как никто, сам был таким же и на твоём месте поступал бы точно так же. Тебе было бы мало простой жизни, тебе надо было больше — и ты получила всё, о чём просила твоя душа.
Вальдер выдохнул на этих словах императора. Вот в чём с Айдан они точно похожи — так это в безотчетном стремлении получить больше, ещё, даже тогда, когда силы на исходе и ты подыхаешь, не справляясь.
— Если бы я могла изменить своё прошлое — я бы никогда не…
— Не легла первая в мою постель?
Айдан так вцепилась в его руку, что едва не сломала кости.
Сиркх говорил просто и прямо и сейчас вдруг напомнил Вальдеру и Эльханана, и даже самого верхновного бога, старшего из Четырёх, на аудиенцию к которому они все сейчас попали. Его ничуть не смущало, что они не одни, что все собравшиеся в этом маленьком зале связаны друг с другом сложной паутиной, нитями судьбы — но перед богами все равны.
Не оставалось тайн и полуправды: Айдан сама пришла к Самуэлю и сама выбрала посвятить ему свою жизнь.
— Ты чудовище…
— Мне жаль, Айдан. Но ты должна остановиться. Эта игра закончена.
Выпустив руку Вальдера, Айдан соскользнула на пол, опустилась на колени, сохраняя прямой спину. Приподняла голову, глядя на императора снизу вверх, и Вальдер с холодом в душе понял, что значат последние слова Сиркха.
Он лишит её жизни так же, как прилюдно казнил её дядю на втором испытании своего отбора невест. То испытание Айдан прошла с честью — подтвердив казнь последнего родного человека, но теперь… У неё больше не оставалось сил. Как будто, выбрав иную дорогу, она завела себя в тупик.
Сердце сжалось и захотелось вдруг подхватить её на руки и закрыть собой. Снова сверкнёт молния? Или в этот раз Сиркх вздумает закончить всё тихо и бесшумно, хороня свои скелеты в шкафу так, чтобы никто не узнал.
Император вытянул руку и соединил пальцы, шепча на даори. Вальдер опустился к Айдан, ещё пытаясь закрыть её от беспощадной воли богов. Да, она ошибалась. Но даже у неё есть ещё время! Его ладони прошлись по её рукам, по нежной гладкой коже, которой он касался в порыве страсти.
Он вдохнул запах её волос — сладкий и дурманящий, похожий на карамель. Сладость и холод соединялись в ней в пьянящеё зелье, и вкус её губ, и бархатистость
Неужели он ещё не прошёл всё, что должен был?..
Или сейчас и будет итог?
— Сиркх, — раздалось тихое, но властное.
Вальдер, приподняв голову, успел увидеть, как Арнеина коснулась плеча мужа и императора, как порывисто прижалась к нему всем телом.
Тугое плетение магии коснулось всех в зале. Живое и неживое соединялось в императоре так причудливо, что не разобрать. Можно сотню лет провести у дарханов, но так и не разгадать его тайну.
Удар был мощный — едва не выбил весь воздух из груди. Он не был направлен на него, но Вальдер прочувствовал каждое жгучее плетение чужой воли, теряя границы своего существа. Даже его сердце на время перестало биться.
Айдан вздрогнула, и Вальдер всё же подхватил её на руки, опустившись на колени. Она должна была умереть мгновенно, но что-то изменилось — в воле императора или по желанию его избранницы, и в дарханке ещё теплилась жизнь. Голова её откинулась, но закрытые веки дёрнулись, и по доверительно открытой шее прошла судорога.
Император подошёл, присел рядом и положил ладонь на беззащитную шею Айдан. Прошептал снова и поднялся, встретившись с Вальдером взглядом.
— Она будет жить, — прозвучало буднично, словно бог отпускал одно из своих созданий в этот мир, полный страстей и боли.
Вальдер взглянул на Айдан в своих руках. На шее проступил тёмный едва уловимый узор из сложных линий, сплетенных воедино. Один из кагардов, тех магических символов, которым учат дарханы. Но столь сложный, что следя за одной из линий неизбежно теряешь суть.
Айдан, лежавшая головой на плече Вальдера, открыла глаза. Тёмные, ставшие родными, они были полны страха, зрачки широко раскрылись, будто она пыталась найти то, что неведомо, но оно ускользало.
— Вальдер, — прошептала она одними губами, снова цепляясь за него.
— Мне лестно, что моё имя — первое, что ты сказала.
Сиркх произнёс:
— Ты хотела узнать, что такое жизнь без дара. Что ж, Четверо богов услышали тебя, Айдан. Возможно, в последний раз так хорошо — ты больше не будешь чувствовать того, что было прежде. Проживи и эту жизнь.
Здесь, под ликами Четырёх богов, свершилась и такая казнь. Вальдер никогда не видел прежде, как его мать могла лишить приговоренных королем магов и колдунов их сил. Чаще те, кто преступал черты дозволенного, были убиты. Быть одарённым было опасно. Теперь же все из них становились частичками бога. Все, кроме Айдан. Быть магом во времена правления магов — и потерять силу. Жестоко. Хоть именно об этом она и просила…
Айдан вывернулась из его рук, поднялась, оперевшись на пол, и встала. Ничуть не менее живая, чем была. Могла быть казнена за двойную попытку убить императора, но тот отпустил её на волю, ослабевшую и лишённую прежней опасности.