Хлеб по водам
Шрифт:
— Я их не отменяла, — уклончиво ответила Лесли.
— Как тебе удалось?
— Просто перенесла, — сказала она. — Летом это проще. Ведь многие уезжают из города.
Он кивнул.
— А что дома?
— Все по-прежнему, все нормально, — ответила Лесли. — Миссис Кертис заходит три раза в неделю пылесосить квартиру.
— Как Кэролайн?
Лесли замялась.
— Вчера узнала, что ее приняли в тот аризонский колледж. Но сказала, что не поедет, если ты будешь против.
— Я не против, — сказал Стрэнд.
— Перестала
— Но почему?
— Сказала, что устала от этой игры. — Лесли помрачнела и отвернулась от Стрэнда. — У меня такое впечатление, будто она, как язычница, хочет умилостивить неких богов. — Голос ее звучал ровно и устало. — Отказаться от того, что любит, в обмен на нечто более дорогое… Хочешь, чтобы я продолжила?
— Нет.
Какое-то время они сидели молча, Стрэнд держал Лесли за руку. В каждом возрасте — свои ценности и свои жертвы, подумал он. Интересно, если бы он умер, потребовала бы дочь вернуть ей симпатичные белые шортики, хлопковые майки и ракетку, разочаровавшись в могуществе, да и самом существовании богов, или нет?.. Какие предрассудки подвигли ее на столь трогательный и смешной, совершенно детский поступок?
— Ну а Джимми? — спросил он. Если и сын отказался от самого дорогого — своей гитары, — интересно, что перевесит на чаше весов у этих богов: гитара или ракетка?..
— Он в Нью-Йорке, — ответила Лесли. — У него назначена встреча с Гербертом Соломоном. Хочешь — верь, хочешь — нет, но наш Джимми оказался застенчив до невозможности. Не смог сам позвонить Соломону, и Рассел договорился об этой встрече за него.
— Возможно, нам следует назначить Рассела управделами нашей семьи… — заметил Стрэнд. — Просто удивительно, как это мы обходились без него все эти годы.
— Рада видеть, что тебе лучше, — сказала Лесли. — Вернулось столь свойственное тебе чувство черной неблагодарности.
— Я благодарен ему. Более чем, — произнес Стрэнд и умолк. А после паузы добавил: — Во всяком случае, мне так кажется. И ты должна поблагодарить его от моего имени и от имени всей нашей семьи. Потому что он всякий раз прерывает меня, когда ему кажется, что я собираюсь заговорить об этом.
— Знаю, — кивнула Лесли. — Он тебе просто не позволяет. Я и сама пыталась пару раз. И он тоже оборвал меня, причем довольно резко. Не знаю отчего. То ли смутился, то ли рассердился.
— А он говорил тебе, что подарил Конрою тысячу долларов, а Линде Робертс — золотой браслет? За то, что вытащили меня?
— Нет, не говорил, — ответила Лесли. — Но ведь так оно и было.
— Тебе не кажется, что это довольно странный способ компенсации людям, которые рисковали собственной жизнью, чтобы спасти практически совершенно постороннего человека?
— Да, немного странный, — согласилась Лесли. — Но так уж он устроен, наш Рассел. Он вообще очень закрытый человек. Ничем не выдает своих эмоций, предпочитает воплощать их в поступках. Рассчитывается деньгами, услугами…
— И однако же, — заметил Стрэнд, — у меня это вызывает чувство некоторой неловкости… Напоминает газетный раздел объявлений о найденных и пропавших вещах. «Где-то в просторах Атлантики потерялся пожилой учитель. Вернувшему его в пристойном состоянии обещано хорошее вознаграждение».
— Только, умоляю, не демонстрируй ему своих чувств. Щедрость — его хобби. Возможно, помогает преодолеть отвращение к некоторым аспектам его работы. Как-то вечером мы с ним сидели и говорили об этом. И он сказал, что щедрость и благородство в среде адвокатов расцениваются как признак слабости. И нетрудно заметить: ему совершенно невыносима сама мысль о том, что кто-нибудь вдруг сочтет его слабым.
— Он сказал мне, что говорил с тобой о новой школе. — Стрэнд вдруг осознал, что память возвращается к нему, и обрадовался. — По его словам, ты отнеслась к этому положительно.
— Более чем положительно. Я его даже расцеловала.
— Незачем впадать в крайности, — проворчал Стрэнд.
— Но это же прекрасный выход из положения!.. — воскликнула Лесли. — Для всех нас.
— Тебе всегда нравилось жить в Нью-Йорке, — усомнился Стрэнд. — Как, интересно, ты будешь себя чувствовать в маленьком, сонном и тихом городке, в окружении четырех сотен мальчишек-подростков?
— Ничего, как-нибудь переживу, — ответила Лесли. — В конце концов, это не так уж важно. Важно другое. Чтобы ты был жив и здоров. Да и Нью-Йорк всего лишь в паре часов езды.
— Может, когда этот человек приедет повидаться со мной…
— Мистер Бэбкок.
— Да, мистер Бэбкок. Может, он решит, что я ему не подхожу.
— Об этом не беспокойся, — ответила она. — Я уже говорила с ним по телефону, и он просто в восторге от перспективы заполучить тебя.
— Так уж и в восторге, — пробормотал Стрэнд.
Он вздохнул, посмотрел на синюю воду в бассейне, на безупречно чистые надувные матрасы, на белые дюны, сверкающий под солнцем океан.
— Знаешь, мы просто не можем оставаться здесь до начала занятий. Одно дело — приехать на уик-энд, в крайнем случае задержаться на несколько дней, но…
— Он и слышать не захочет, — возразила Лесли. — Я и об этом с ним говорила, вернее, пыталась поговорить…
— Ну и?..
— Сказала, что заберу тебя в город, как только ты начнешь вставать.
— И что же?
— Он спросил: «Вы хотите его убить, да?»
— Но я же стал просто обузой!
— Успокойся, — сказала Лесли. — Он, конечно, впал в сантименты, но то, что здесь для тебя лучше, — это же очевидно! Эти милые Кетли, морской воздух. А у нас дома даже кондиционера нет. Сам знаешь, какая духота летом в городе. Рассел говорит, что самое малое, что он может сделать для человека, который практически утонул на его глазах, — это предложить ему жить здесь.
— У него очень странная система ценностей, — задумчиво проговорил Стрэнд.