Хо Ши Мин

В годы героической борьбы вьетнамского народа против американской империалистической агрессии мне, автору этих строк, довелось работать во Вьетнаме корреспондентом ТАСС. Пожалуй, особенно запомнились мне дни, проведенные в июне 1965 года в южных провинциях ДРВ.

Шел третий месяц войны, черным дымом пожарищ заволакивавшей ярко-голубое небо Вьетнама. Наш корреспондентский «газик», покрытый маскировочной сеткой с развевающимися на ветру банановыми листьями-крыльями, короткими перебежками продвигался на юг — в небе редко смолкал гул американских бомбардировщиков.

Изуродованные воронками фронтовые дороги сходились у бамбуковых переправ через полноводные реки. Здесь жизнь начиналась только

с наступлением темноты. Вспоминаются томительные минуты и часы, проведенные в ожидании невидимого парома. Тут же, у причала, ночной рынок. Бледный свет чадящей коптилки выхватывает из темноты пергаментные лица старух — торговок. На разостланных прямо на земле циновках — бананы, кокосы, личжи, огромные морские крабы. Покупатели — такие же, как и мы, проезжие, — присвечивая себе карманными фонариками, торгуются вполголоса и как-то виновато. За рекой, в нескольких километрах отсюда, там, где расположен центр провинции Нгеан [1] — город Винь, вновь грохочет канонада, бухают разрывы бомб, небо полыхает заревом пожарищ.

На эти оставшиеся несколько километров мы потратили всю ночь, и только к утру, когда первые лучи нестерпимо жаркого июньского солнца залили землю, «газик» въехал на улицы Виня. Притихший пустынный город встретил нас истошным воем сирены воздушной тревоги, которая уже не прекращалась до самого вечера. В Ханое приходилось много слышать о том, что Винь подвергается ожесточенным налетам вражеской авиации, но мы не могли себе даже представить того, чему стали свидетелями в первые же часы пребывания в городе. Зенитки грохотали так, что невозможно было расслышать говорящих рядом людей. Все небо усеяли белесые кляксы разрывов зенитных снарядов. Надсадный свист падающих бомб пригибал к земле. Безостановочно, волна за волной шли на город со стороны Тонкинского залива армады американских бомбардировщиков.

Глубокой ночью, смертельно уставшие, измотанные сорокаградусной жарой и постоянным напряжением, мы пробирались по невидимым тропкам через рисовые поля к одной из окрестных деревенек на ночлег. Кто-то спросил нашего провожатого — бойца роты народного ополчения, как люди выдерживают все это изо дня в день. Мягко улыбнувшись, тот ответил полушутя, полусерьезно: «Мы же из Нгеана!» Впоследствии всякий раз, когда приходилось бывать в этих краях, я непременно от кого-нибудь слышал эти слова. Гордым «Мы — из Нгеана!» местные жители сопровождали свои рассказы о новой победе над воздушными пиратами, о сверхплановых центнерах риса, собранных на полях, об удачной поэме о южновьетнамских братьях, написанной местным молодым поэтом, о красивой песне, которую юные ополченки пели звонкими голосами в расположении одного из зенитных дивизионов, замаскировавшихся в зарослях банановых деревьев.

Чем же необычен этот край, которым так гордятся его жители? Здесь не найдешь сказочных красот Халонга — залива Погрузившегося дракона, этого «восьмого чуда света», не увидишь живописности горных пейзажей северного Вьетбака и южного плато Тэйнгуен, славящихся бесчисленными бурными водопадами и глубокими пещерами, не насладишься совершенством созданных самой природой знаменитых бухт и пляжей Камраня и Нячанга. Напротив, с давних времен провинцию Нгеан в народе олицетворяли с дурной славой «желтых лесов» — непролазных болотистых джунглей у подножия хребта Чыонгшон, кишащих хищниками, змеями и ядовитыми насекомыми, с черными делами «лаосского ветра» — так здесь называется испокон веку знойный ветер-суховей, дующий в летнюю пору с гор Лаоса, который иссушает до трещин землю, сжигает траву и деревья, в его горячих порывах задыхаются люди и животные. Не обходят стороной этот край и самые разрушительные тайфуны. В мифических сказаниях народности мео, живущей в горных районах провинции,

сохранились упоминания об ураганах, уносивших людей, скот и даже сдвигавших горы. В довершение ко всему природа обделила Центральный Вьетнам плодородными, годными к обработке землями, поэтому жили здесь всегда крайне бедно и голодно.

Не красотами и богатством природы, а своими жителями славен этот край. Победить стихию, выстоять в борьбе с лишениями могли только сильные духом люди. Вот почему у здешних обитателей из поколения в поколение выковывался особый, незаурядный склад характера, несгибаемая воля истинных борцов, многие из которых оставили заметный след в четырехтысячелетней истории вьетнамского народа.

Издревле считается, что в этих краях живут гордые, горячие, свободолюбивые вьетнамцы. В эпоху средневековья они первыми откликались на призывы легендарных полководцев, первыми шли под их знамена, чтобы освободить свою землю от чужеземных поработителей. Многие вьетнамские императоры и крестьянские вожди не раз создавали здесь свои опорные базы, чтобы преградить путь дальше на юг полчищам китайских завоевателей. Здесь они пополняли местными жителями свои армии, а затем шли на север и освобождали родную землю от захватчиков.

Во времена французского колониализма отсюда взяли начало многие национально-патриотические движения вьетнамского народа. В 1930 году провинции Нгеан и Хатинь стали местом рождения первых во Вьетнаме органов народной власти — Советов рабочих и крестьянских депутатов. Это первое организованное выступление вьетнамского пролетариата под руководством коммунистической партии сыграло роль генеральной репетиции Августовской революции 1945 года, принесшей вьетнамскому народу освобождение от колониального ига. На стенах мемориала Тхайлао, неподалеку от Виня, воздвигнутого в память о героях вьетнамского советского движения, начертаны имена двухсот семнадцати революционеров, павших от рук колонизаторов.

Провинция Нгеан дала Вьетнаму целую плеяду выдающихся деятелей. Особенно примечателен в этом отношении уезд Намдан, расположенный к северу от Виня. Там что ни деревня, то обязательно родина национального героя — древнего полководца, великого поэта, выдающегося революционера. Неудивительно, что именно здесь 19 мая 1890 года родился, провел свои детские и отроческие годы великий сын Вьетнама товарищ Хо Ши Мин.

Будущий руководитель вьетнамского народа появился на свет в один из самых трудных периодов его истории. В середине XIX века французский император Наполеон III, стремясь реваншироваться за своего великого предка Бонапарта, приступил к колониальной экспансии на Азиатском континенте. Одной из первых целей его захватнической политики стала Великая страна Юга, как гордо называли свою родину вьетнамцы.

До этого главным врагом вьетнамского государства всегда были китайские феодальные династии, которые почти десять столетий (с 39 года до нашей эры по 939 год) господствовали над Вьетнамом и в последующие века неоднократно совершали нашествия на эту страну, но каждый раз терпели сокрушительные поражения. Так, в начале XV века после долгой, изнурительной борьбы, которую возглавили национальные герои — рыбацкий сын Ле Лой и ученый муж Нгуен Чай, из Вьетнама были изгнаны минские правители. Прошло три столетия самостоятельного развития, и вот на горизонте замаячил новый, не менее опасный враг.

В августе 1858 года эскадра французских боевых кораблей, в которую входили испанские суда, предприняла неожиданное нападение на крепость Дананг, прикрывавшую путь к вьетнамской императорской столице Хюэ. Через год эскадра направилась к Сайгону и после непродолжительного боя овладела им. Несмотря на явное военное превосходство, колонизаторы не смогли заставить Вьетнам капитулировать сразу и вынуждены были действовать, как писали вьетнамские историки, «подобно шелковичному червю, постепенно поедающему листья тутовника». Только через 25 лет, в 1883 году, вьетнамский императорский двор выбросил белый флаг, поставив свою подпись под кабальным договором, по которому Вьетнам признавал владычество Франции.