Хочу быть богатой и знаменитой
Шрифт:
— Слова из детской сказки.
— Точно. Как-то и не задумывалась раньше. ЧуднО. Он провел около меня месяц. Честно сказать, как-то опасалась его, особенно первое время, а потом привыкла. Сидит себе в уголке, читает молитвенник. Иной раз читает шепотом, и я засыпаю. Мне кошмары перестали сниться, и ведь знала откуда-то, что у тебя все хорошо.
— А у меня и впрямь все было хорошо. Если это можно было так оценить.
Сестры обнялись, да так и остались лежать, тесно прижимаясь друг к другу. Регина всхлипнула:
— Когда все поняли, что я практически здорова и лечения больше
— И что взамен?
— Отсутствие интима, никаких вопросов, выяснений отношений и всего прочего. Поможет адаптироваться в новых условиях и через месяц уходит в монастырь, а я через две недели после его ухода подаю документы в полицию об объявлении его безвестно отсутствующим. И второе условие: переехать в другое место, город, деревню — неважно, главное подальше от его родственников.
— Он естественно не знал, что ты юрист и не самый плохой, со стажем в три года, на тот момент.
— Неа, я про себя ни слова ему не сказала.
— И?
— Согласилась. Так боялась, что где-то подвох еще будет. Все вроде бы просчитала. Но информации-то, как Людмила Васильевна говорила — петух чихнул. И деваться некуда. Не могла же я остаться в этой деревеньке. Гаишники заявятся, а тут, как говорила няня Дуся, все шито белыми нитками, крупными стежками. Посмотреть на фотографии погибших и на нас. И сразу подлог в полный рост, а дальше дело техники.
— Я тоже этого боялась. А еще знакомых этой девушки, родственников или знакомых бабули, но она как-то все это устроила, что со мною все познакомились и лишнего слова ни сказали. И стала я дочерью ее старшего сына, что пропал без вести на войне. А что первое время боялась, еще как!
— Вот-вот. О том и речь.
— И что дальше?
— А дальше мне няня Дуся тысячу сунула и прошептала, что коль плохо все будет, чтоб в деревню возвращалась, меня там всегда ждут.
— Ты деньги вернула?
— Ага. С первой зарплаты почтовым переводом. Нашим бабулькам регулярно посылки отправляю с подарками из разных деревень. Сама боюсь туда наведаться, мало ли.
— А моя бабуля подружилась с Людмилой Васильевной и они друг к другу даже в гости ездят. Теперь понятно, о каких подарках она рассказывает все время. Нашему доктору меховой жилет с лисой и тапки из овчины сильно понравились.
Девочки в очередной раз поглядели друг на друга и засмеялись.
— Что потом? — Ника смотрела на сестру и ждала продолжения.
Регина потрогала пальчиком губы, вспоминая:
— А потом было что-то странное. Приехали в город, сразу по магазинам. Одежда, обувь, белье. Он наблюдает за тем, что беру. Даже в аптеку за женскими штучками со мной зашел, правда, когда понял, что за покупки, сразу же сбежал оттуда.
Девушки захихикали.
— Заехали
— Ничего себе.
— Вот так. В общем, сделала все, как он велел. Через год продала два дома, машины, квартиру сдала в аренду. Деньги положила на свое имя, на тот счет в банке, что он указал, но ни копейки оттуда не взяла. Зачем мне чужие деньги, даже если это тридцать с половиной миллионов!
Наташа зажала рот рукой и вытаращила глаза.
— СМСку отправила с вопросом, куда девать, а он написал, пусть у тебя останутся. Только тогда я уже знала, где тебя искать и планировала, как вернуться.
— Тебе страшно было.
— И тебе тоже было страшно.
— Знаешь, иногда ночью лежу и слушаю: кто-то идет по лестнице, а вдруг это за мной? Отгоняю все свои страхи, а они опять в голову лезут. Еще стала бояться не того, что за мной придут, а того, что свихнусь от этого ожидания и тебя больше не увижу.
Лежали, вцепившись друг в друга, молчали и всхлипывали. Когда слезы закончились, потерлись как в детстве носами:
— Лера, знаешь, чего бы я хотела?
— Чего?
— Вернуть свое имя, документы и свою жизнь. Как ты думаешь, можно будет так сделать? Может не сейчас, а когда-нибудь потом? А?
— Ох, не знаю Никочка, только мне тоже этого хочется и надо надеяться на это. Давай надеяться и ждать. Может все изменится еще разок и уже встанет на свои места.
Девочек выписали на следующий день, кстати сказать, вместе с Амыром Каримовичем, который ворчал, что уже решил, что о нем забыли, бросили в госпитале на веки вечные, что он ждал целые сутки, пока постовая сестричка не шепнула ему: Регина опять угодила в соседнюю палату. А то он не знал! Потому и уговорил Леху его тут оставить.
Всех отправили под надзор к Леониду Александровичу, который сразу же определил Амыра на постой в кабинет, подозревая, что тот там и осядет. Кстати, не ошибся. А вечером, когда все собрались за праздничным столом, пришли Лукин, Тимур и почему-то, по Тошкиному определению, приперся Пижон. Начался пир. Пили вино, понемногу. Много и вкусно ели — Тамрико большая искусница. Букеты украшали стол и подоконники. И говорили — говорили — говорили.
Эмик был неподражаем:
— У меня только следилка выскочила на поле, смотрю на окошко — меньше пятисот метров, как заору. Глядим, стоят две такие несчастные, уморенные, уставшие-голодные, а посредине мешок. Обычный мешок такой. Джутовый. Мы обниматься, я давай Тошку тискать, пытаемся их оттащить от мешка, а они страшные глаза делают, друг на дружку глядят, а мешок из рук не выпускают. Владимир Сергеевич говорит, что может быть у них судорогой руки свело, надо осторожненько по пальчику отгибать, и это очень больно. Вдруг Тошка как заорет: «Не дам мешок! Там имущество! Наше!».