Хочу ее
Шрифт:
— Нет, — ответила я тихо.
Он не расслышал. Или просто сделал вид, будто не расслышал. Коснулся мокрыми горячими губами моей шеи. Это было невыносимо — хотелось повернуться и поцеловать этот бесстыжий рот.
Но тогда я даже не представляла, сколько в нем бесстыжести на самом деле. Он был способен на гораздо большее, чем просто легкое касание губами.
— Повтори еще раз…
— Нет, я не испытывала оргазма. Я не умею это делать.
Его руки взяли меня за голову, чтобы я не увернулась. Артур медленно и нежно поцеловал меня в губы. Без языка.
Напряженно выдохнул.
И сказал мне, смотря в глаза:
— Я тебя научу.
Артур
Я не мог больше спать с этой мыслью. Каждый гребаный день я думал о девчонке по имени Ульяна. Я вспоминал о ней ранним утром, когда ехал на важную встречу. Думал о ней, когда обедал в ресторане в окружении охраны. Не мог ее выгнать из головы, когда знакомился с какой-то светской львицей, очередной бездушной шлюхой с накаченными губками… чтобы тут же о ней забыть. Представить, что в толпе увидел ту мышку — зареванную, грустную, уставшую. Готовую на все ради святого дела.
Когда я давал ей деньги, то забил на них. Понимал, что не буду ее искать и заставлять возвращать долги. Но вышло так, что я ошибся. Она терзала мою душу без конца и края. И вот я ее нашел. Правдами и неправдами — отыскал, словно иглу в охапке сена. Зная только имя и лицо.
Такое нежное лицо обычной девочки…
Оно мне так сильно нравилось. В нем не было ничего такого, что могло бы отпугнуть, заставить отвернуться и пройти своей дорогой. Оно притягивало простотой, наивностью. Она была как чистый лист, и мне хотелось исписать эти строки от поля до поля. Научить ее любить и ненавидеть одновременно.
Мы отмокли под душем, я вытер ее полотенцем. Было в этом что-то от романтики. Но скорее просто ритуал — нечто сакральное. Сделать ее чистой. Еще чище, чем была.
— Ложись на кровать.
Я сказал это мягко, без агрессии. Мне не хотелось принуждать, только не в этот раз. Он будет первым, но не последним. Я это чувствовал, она вскружила мою голову без спроса, и теперь эта опухоль росла в душе подобно болезни. А болезни надо лечить. Вышибать клин клином.
Она не ложилась. Так и стояла посреди комнаты обнаженной.
Такое стройное белое тело. Кожа бледная — мне нравилось. Никаких следов от загара, все предельно натурально и просто. Она не летала за границу, была скромной доморощенной девочкой, которая отдалась мне — маститому ублюдку. Но если она это сделала, то была причина. И это благородно. Это судьба. Иначе бы меня там не оказалось.
— Что ты делаешь? — спросила меня Уля, обняв плечи.
Я скользил по ее телу взглядом. По тонкой шее, аккуратной груди. По рукам, согнутым в локтях. По плоскому животику. По бедрам. Дрожащим от неуверенности коленкам. Она ждала моих действий, а я просто смотрел и наслаждался ее видом.
Не бросался как собака. А ловил этот классный момент — изучал ее впервые без одежды. Без тумана макияжа, марафета. Без чего-либо лишнего, что только помешало бы знакомству с телом. И не только с ним. Секс для меня — это не просто акт удовлетворения. Я хотел познать ее душу, ее внутренний мир. Прочувствовать ее страхи и желания.
Мне хотелось просто стать ее страхами. Ее желанием. Стать частью ее самой.
Заставить плакать и смеяться. Заставить кричать и молчать. Стонать.
Заставить ее кончить так, как не кончала никогда.
— Может, мне включить музыку?
Виниловый проигрыватель. Пластинки. Люблю такие вещи.
Я прошелся пальцами по стопке альбомов и выбрал классику джаза. Обожаю джаз. Особенно черный. Родом из тридцатых. Золотое время.
— Это джаз? — спросила она.
И я кивнул. Вернулся к ней и обнял со спины, упираясь членом в поясницу. Я терся им о попку, делал ненавязчивые движения. Словно танец. Танец под музыку.
Если есть музыка, то мы танцуем.
— Да, это джаз.
Я гладил ее внизу. Накрыв ладонью киску, целовал куда-то в шею, облизывал плечи. Представлял, как проникаю внутрь. Делаю это медленно, уверенно, постепенно. Шаг за шагом. Когда она уже готова к этому и не боится.
В камине горел огонь. Он искусственно потрескивал в такт джазу, и было красиво. В панорамных окнах — огни города. Приглушенный свет. Ламповая музыка на виниловой пластинке. Что могло быть лучше для первого раза?
Шампанское? Его доставят в номер по первому звонку. Достаточно маякнуть.
Но это потом. Сперва я попробую на вкус Ульяну.
— Как ты хочешь это сделать? — шептала она. — Мне лечь на кровать?
— Думаю да. Ложись.
Я разложил подушки, чтобы было удобней. Уложил ее на спину и принялся исследовать бедра. Сперва внешнюю сторону, затем внутреннюю.
Судя по реакции, с ней такого еще не делали. Уля боялась мне перечить, но руки так и тянулись, чтобы схватить меня за волосы. Не дать мне прикоснуться языком к ее нежному клитору. Коснуться влажных после душа губ. Хорошенько отласкать ее между ног, используя лишь рот. И язык.
Я это умел. Такое делать хочется только тогда, когда взамен получаешь больше, чем просто трах. Этот раз был именно таким. Я ее целовал, я истязал ее губами. Посасывал, лизал, покусывал под мягкий джаз. А Ульяна терпела. Лежала на спине, запрокинув голову. Кусала губы, но терпела.
Уверен, ей это нравилось. Молчание и стоны говорили об одном — очень скоро мы окажемся гораздо ближе, чем были. И это неизбежно. Все идет к тому, что она меня впустит в себя безо всяких сомнений.
Потому что я не насильник. И если заставляю, то только хотеть.
Ульяна
Артур мучил меня сладостью. Я такого никогда не испытывала.
Когда он говорил, что научит меня чувствовать оргазм, то он не врал. Он показал мне, что бывает нечто большее, чем просто возбужденность, желание, похоть. В его руках я перешла на новый уровень. Это было так же необычно, как и мощно — сметало все на пути, я не могла ни за что ухватиться. Огромное цунами вожделения, огня, неизгладимой памяти о его ласках, его губах, его горячем влажном языке.