Ход конём

Руднев Евгений

— Более того, — подхватил Савченко, — этот человек, согласно табелям учета рабочего времени, был якобы в командировках и в те дни, когда было совершено разбойничье нападение на пенсионера Нечипоренко и супругов Русиных, убийство профессора Лукьянова!

— Хитер, подлец!.. А проверить в гостиницах, когда именно он уезжал, нельзя? Так, как ты провернул это в Черновцах.

— Пробовал я, товарищ майор, — вздохнул Савченко. — Не получается. Давно это было, ни горничные, ни дежурные ничего не помнят. Людей-то много...

— Ну, ничего, вполне достаточно

и тех фактов, которыми мы располагаем. Скорее всего, этот человек и есть Барон...

— Логично.

Карелина прошлась по кабинету из угла в угол, крепко стиснула пальцы рук на груди.

— Дело идет к развязке. И тем не менее, Володя, ни прямых, ни косвенных улик, что именно этот человек отравил Волощука и участвовал в преступных акциях тринадцатого, двадцать второго декабря и четвертого января у нас, к сожалению, нет. Ничего не дало скрытое наблюдение за Клопом и Валетом: выйти через них на остальных членов банды не удалось. Действуют, сволочи, предельно осторожно, видимо, легли на дно! Отсюда вывод: надо брать с поличным! И не Барона одного, а сразу всех. Всю банду!

— Согласен! Это оптимальный вариант... Что передает Стародубцев?

— Раскопки на Зеленой горе уже начались. Думаю, что налет банда совершит в первых числах мая, когда до культурного слоя останется метра полтора грунта...

— Ну что ж, мы подготовим им там достойную встречу, — сверкнул глазами Владимир.

21

В лесу на небольшой, уютной полянке, окруженной со всех сторон густыми и приземистыми зарослями темно-зеленого ракитника, сидели пятеро...

На разостланном в траве одеяле — начатая бутылка коньяка «Тиса», килограммовая банка красной икры, две банки шпрот, розово-белая ветчина и лоснящийся балык в пластмассовой тарелке, несколько плиток шоколада «Экстра», два волейбольных мяча и бадминтонные ракетки.

Ласково сияло солнце, над желтыми пуговками мать-и-мачехи жужжали пчелы.

— ...Сработать надо чисто, чтоб комар носа не подточил, — говорил Барон. — Если все свяжется, на всю оставшуюся житуху обеспечены... Там, по расчетам ученых мужей, не менее сорока килограммов червонного золота, представляете?! Шик! Сказка Шехерезады! То, что мы делали до сих пор, — сущая ерунда по сравнению с этим! — Барон умолк, недовольно покосился на лысого, как мяч, парня. — Кончай, Шоколад, жрать «Экстру», когда о деле говорят! Кишки слипнутся!

Шоколад ухмыльнулся, надел берет с напуском на лоб.

— Извини, шеф. С детства сладкое люблю...

Барон насупил брови:

— Кому что, а лысому расческа... Дома наешься! А сейчас надо все обмозговать, ничего не упустить. — Он обвел всех долгим взглядом. — Итак, насчет хазы. Операцию назначаю на пятое мая. Сбор в роще у Зеленой горы в 23.00. Каждый добирается туда своим ходом. О лопатах и кирках я позабочусь. Одежда — темного цвета, ночью меньше заметно. Кроме «нунчаку», надо взять «пушки» с глушителем. Возможна встреча с фараонами...

— А если... если не пофартит? Если фараоны заметут? — бухнул Клоп.

— Надо, чтоб не замели! В любом случае мы должны выйти сухими из воды. Для того и собрались сегодня, чтобы обсудить все возможные варианты. Нужно предвидеть все!

— Все предвидеть, Барон, нельзя, — произнес молчавший до этого Тур — мордастый, усатый детина в темно-синем джинсовом костюме и кроссовках фирмы «Адидас».

— Это почему же нельзя?

— В милиции тоже не дураки сидят.

— До сих пор все обходилось, все шито-крыто! Даже с профессором... Не говоря уже о наших гастролях в Запорожье и Харькове! Поменьше надо каркать и побольше мозгами ворочать!

— Вот и я говорю об этом!

— Пра-авда? — с иронией протянул Барон.

— Правду говорят только пьяные и дети, — буркнул Тур.

— Что же ты предлагаешь? — недобро прищурил левый глаз главарь. — Не идти на хазу?

— Предчувствие плохое. Вчера сон приснился: будто снова лежу на нарах...

— Ну и что же ты предлагаешь?

Тур передернул широкими и покатыми, как у борца, плечами.

— А что тут решать, Барон? Куда ты — туда и я. Одна дорожка, одна судьба.

— Зачем же тогда мозги компостируешь, сеешь панические настроения?

— Ничего я не сею. Просто хочу, чтобы братия прониклась ответственностью момента, чтобы был порядок на всех румбах.

Барон глухо крякнул, потер ладонью красное ухо. Повернувшись к Валету, спросил:

— Как там Сверчок?

— На уровне требований эпохи, шеф.

— В тресте «Бурвод» ты был?

— Был, шеф. Все сходится. Сверчок действительно там вкалывает. В отделе кадров его хвалят.

— Передашь ему следующее. К 23.15 пятого мая он должен перерезать телефонные провода, которые идут к времянке сторожей на Зеленой горе, и отключить электроэнергию. Как — это уже его дело! Короткое замыкание, обрыв проводов — сие меня не касается. Свет должен потухнуть, а телефоны — не работать...

— А что делать со сторожами? Их там четверо! Пришить? — выпятил нижнюю губу-сосиску Клоп.

Барон отрицательно замотал головой:

— На мокрое дело надо идти лишь в крайнем случае. Хватит того, что было в Запорожье и Харькове!.. Сторожей закроем. Ключ у меня уже есть...

— Лихо работаешь, Барон! И это предусмотрел!

— Учитесь, чижики...

— Ну а окна? Как с окнами времянки, Барон?

— А никак! Там три окна. И на всех — железные решетки.

— Мышеловка, стало быть... Фартово! — распустил улыбку по прыщеватому лицу Шоколад.

— После того, как возьмем клад, Сверчка надо немедленно убрать, — продолжал Барон. — Только тихо, без применения «пушки». Перо в бок — и аут... Сделает это... Шоколад.

— Слушаюсь, шеф! Зачем нам лишние свидетели, лишние лапы под золотишко? Да и не внушает мне этот Сверчок доверия...

— Правильно мыслишь, Шоколад! Приятно иметь дело с таким самураем... Верить никому нельзя! Я, например, даже самому себе не верю...

Барон наполнил пластмассовые рюмки коньяком.

— Ну, чижики, давайте хлобыснем еще раз за успех операции «Аурум»... Прозит!