Ходячее недоразумение в академии Примы
Шрифт:
Я-Сила начала успокаиваться. Крушить и вырваться на простор яркой вспышкой, которой суждено очень быстро исчезнуть, расхотелось.
Круг словно уравновешивал меня, возвращая в состояние покоя. Это было очень странно, ведь это не был круг ведьм.
После моих слов женщина побелела, но державшие ее за руки мать и свекр сильнее сжали ее пальцы и словно придали сил.
— Но мы ведь можем попробовать? — лихорадочно прошептала она. — Нет, мы обязаны попробовать ее вернуть!
Я-Сила осталась равнодушна к этим глупым словам и ничего не ответила. Мне-Силе было
Сила изменчива и непостоянна. Силу потревожили раньше времени. Сила оберегает род. Сила помогла, но сберечь неподготовленную ведьму все же не могла, и Сила заберет ее душу с собой в извечный круговорот.
— Мама, мы должны попробовать! — обратилась к главе рода мать Варвары.
— Зови! Я не дам Силе сейчас уйти, — прикрыла она глаза и сосредоточилась.
Я-Сила ощутила, что меня и правда не пускают назад, но, хотя и могла взбрыкнуть и пробиться, все же не стала этого делать. Круг успокаивал, в кругу было хорошо.
И мать звала, заглядывала в глаза, брала за руки, гладила по волосам и снова звала и звала.
Я-Варвара почти ушла, почти растворилась в родовой силе, к которой обычно взывает во время инициации круг ведьм и которую они контролируют от начала обряда и до конца.
Но зов мамы заставил остановиться. Я слышала его словно издалека, я хотела ее утешить и обнять, но сил сделать обратно хоть шаг не было.
А потом ко мне по очереди начали взывать все те, кто образовал этот странный недоведьминский круг.
Меня звали дед и бабушка, Лайла и Кэсси, Чихуак и Шурайшас, магистры Бровендрейк и непонятно как почти обретший сейчас плотность Пожидайкин, снова мама, ректор Миргородский, Егор, даже Лессиндриель, к которому я испытывала теперь смешанные чувства. И с каждым их словом, с каждой просьбой вернуться я и правда возвращалась. Пыталась… Но сил все равно не хватало. Путь назад был слишком длинен и тяжел, почти непреодолим.
— Варя… — рядом снова послышался голос Егора. Он звучал сдавленно, будто тот пытался и никак не мог проглотить мешавший ему ком в горле. — Ириска моя ненаглядная, девочка моя сладкая, вернись ко мне. Вернись ко всем нам. Слышишь?! — А потом взял меня за плечи и затряс. — Недоразумение ты ходячее! Сколько можно рвать мне душу?! Я же не смогу теперь без тебя! Возвращайся!
«Что? Недоразумение? Да сколько можно меня так называть?! И трясти мое тело тоже не надо! Недоразумение я, видите ли! А сам-то?!» — я так разозлилась, что мне захотелось высказать все это ему в лицо! Высказать, а потом зацеловать и обнять. Но высказать! Сколько ведь раз ему говорила, чтобы так меня не называл!
— Я не недоразумение, — наконец, удалось произнести и увидеть стоявшего совсем близко Егора не через призму Силы, а своими собственными глазами.
— Варя, — рвано выдохнул он и прижал меня к своей груди.
«Ты прошла свою странную инициацию Варвара. И теперь ты очень сильная ведьма. Учись контролю, ищи якоря, иначе сорвешься, и тогда вернуться уже не сможешь» — это напутствие
А потом все чужое, лишнее, распирающее изнутри схлынуло, а то, что осталось, стало моим.
Вот только сил не осталось совершенно. Я повисла на руках Егора, и он тут же подхватил меня на руки, крепко-крепко прижимая к себе. И сердце у него билось быстро-быстро, словно собиралось выпрыгнуть мне прямо в руки.
Сознание мутилось, не в силах выдержать и осознать произошедшее, желая от всего отдохнуть и перезагрузиться. И я не стала за него держаться. Но уже на грани спасительной темноты услышала:
— Потолок рушится!
Только вот сделать уже ничего могла — потеряла сознание.
Глава 20
Солнечный зайчик светил мне прямо в глаза, раздражая и призывая их открыть. Но из тягучей дремоты выплывалось с трудом. Неужели я забыла завесить в комнате окно? Или это Лайла решить так меня взбодрить?
Блин, занятия! Я резко откинула одеяло и села. Голова от резкой смены положения тела закружилась, но я все же удержалась в сидячем положении и огляделась.
Вот только находилась я далеко не в своей комнате. Но осознать сей факт до конца мне не дал надрывный прокуренный голос:
— Варюха-а-а! Я так за тебя переживал!
Большой радужный заяц запрыгнул прямо мне на живот и стал активно тереться о меня своей мордочкой, выражая наивысшую степень радости. По крайней мере, я его в таком состоянии раньше никогда не видела. Ну не блохи же на него напали, честное слово!
— Мотя…
Я погладила фамильяра по шерстке и прижала к себе. Оказывается, я успела по нему соскучиться.
И тут на меня разом навалились воспоминания вчерашнего дня, и я прижала к себе несчастного зайца так, что он захрипел.
— Ой, прости! — виновато почесала его за ушком.
— Да чего уж там, переживу, — он умудрился опустить вниз ухо и погладить им меня по руке. — Сильно страшно было?
— А? — я снова ушла в свои воспоминания. — Да. То есть местами — очень. Я не все точно помню после того, как призвала Силу. А воспоминания о бое и вовсе кажутся какими-то ненастоящим, словно киноленту какую-то смотрела, а не сама в этом участвовала.
— Вот и хорошо, — внезапно выдохнул Мотя. — Вот и ладушки.
— Ты чего? — удивилась я такой его реакции.
— Не нужно малышкам, вроде тебя, не то что участвовать в таких боях, но даже видеть их, — и, как самая натуральная квочка, начал укрывать меня одеялком и поправлять его края.
— Я уже не малышка, — попыталась донести очевидное.
— Кому не малышка, а кому и чуть не погибший друг. Я знаешь, как переживал, когда понял, что не чувствую твоего местоположения?! Хорошо хоть твоя бабка знает какой-то древний ритуал, который помог через меня вычислить, где ты находишься, и пробиться туда даже через пространственные преломления. Правда, я после этого ослаб сильно, думал, все, кранты фамильяру, но ничего, к моменту, когда все вернулись, лапы уже начали потихоньку двигаться.