Хофманн
Шрифт:
— Они ее сразу прооперировали. Там же, в клинике. Врач сказал, что если нет метастазов, то все будет хорошо. Что нам не надо переносить отпуск.
— Я думал, ты хочешь поговорить со мной о Ханнесе.
— Да, вначале я хотел и о нем тоже…
— Представляешь, Пьер вчера улетел и перед отъездом рассказал мне странную историю. В субботу они обедали — он и Клаудиа. Бог его знает что он в этой девушке нашел. Во всяком случае, перед спектаклем они зашли в один итальянский ресторан. И вдруг Клаудиа обнаружила за соседним столиком Ханнеса и какого-то мужчину. Она это рассказала Пьеру после спектакля, но…
Эдвард положил руку Винсенту на плечо.
— Ты мне об этом потом, как-нибудь расскажешь. У меня сейчас другие заботы. Да к тому же нам сыграли отбой. Приказ с самого верха — с Даунинг-Стрит.
— Но как же так…
— Не знаю. Спроси лучше премьер-министра.
Потянулась пауза. Винсент попытался упорядочить свои мысли. Но Эдвард пресек его усилия.
Оставь это. Я тоже не могу разобраться. Эта Клаудиа, она тоже уехала?
— Да. Пьер улетел в Швецию. У него там друзья, какая-то старая любовь. А Клаудиа, я думаю, вернулась в Мюнхен. Что ты собираешься делать?
— Да так… как всегда. Мы можем завтра вместе поужинать и спокойно поговорить. Жду тебя вечером к нам.
Немного удивленный, Винсент кивнул в знак согласия и допил свой «Гиннесс».
ВАШИНГТОН, ОКРУГ КОЛУМБИЯ, АВГУСТ 1984-ГО
С тех пор, как Тед Хантер вернулся в США, он чувствовал себя неважно. Он был, конечно, счастлив вновь оказаться дома, но душное, знойное лето его выматывало. За полгода, проведенные в Шотландии, он почти забыл, как ужасно влажно в Нью-Йорке и особенно здесь, в Вашингтоне, в это время года. Он лишь полчаса назад принял душ и почувствовал себя освеженным, а сейчас снова обливался потом. Белая рубашка липла к телу, а светло-голубой костюм скоро будет выглядеть жеванным. «Как только Ронни удается выглядеть свежим, как огурчик», — думал он. Ронни, его друг и начальник, сидел рядом на заднем сиденье огромного «Линкольн континенталя», пересекавшего по мосту имени Вудро Вильсона реку Потомак. Они выехали уже из американской столицы и находились на земле штата Вирджиния. Дорога вела их дальше по западному берегу мимо Национального аэропорта, мимо мемориального Арлингтонского кладбища. Хантер подумал, что если бы он задержался в Вашингтоне, то сходил бы на кладбище. Там покоился его брат Уильям, полковник, удостоенный высоких наград и погибший во Вьетнаме. Он тут же поправился: во время вьетнамского конфликта, так это звучит на официальном языке Пентагона, так как война официально так и не была объявлена. «Ну что ж, очень хорошо, — подумал он. — Так и мы поступаем в нашей «фирме». Вьетнам. Непонятно только, почему эта тема до сих пор многих волнует. Надо согласиться, что конец был не очень элегантен, но ребята дрались отлично. Во всяком случае, они поддали жару этим комми [1] . Собственно говоря, Джонсон или Никсон вполне могли применить атомную бомбу. Но такова суть этих политиков. Сначала они бьют в барабаны, а затем поджимают хвост. Там не хватало таких генералов, как Макартур. Кеннеди был слишком нерешителен, одно слово — либерал. Тогда ему хотели всего лишь помочь ликвидировать эту возможность продолжать действовать в том же духе. Тут бы эти узкоглазые сразу почувствовали, откуда дует ветер… Посмотрим, что они на этот раз для меня придумали».
1
Комми — коммунисты.
Машина проехала аллею Джорджа Вашингтона и свернула в лес. Вскоре «Линкольн» остановился перед большими воротами контрольно-пропускного пункта штаб-квартиры ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния, защищавшего ее от слишком любопытных посторонних взоров. Предъявив удостоверения, они двинулись дальше, обогнули главное здание с официальным входом, пристройку, и подъехали к служебному входу. По наклонному съезду машина опустилась в небольшой подземный гараж, и уже оттуда, пройдя еще два контрольных пункта охраны, поднялись на лифте на седьмой этаж. Здесь их уже ждал Джек Шлуцкий. Хантеру не часто случалось видеться с шефом. Этот высокий, спортивного сложения мужчина приветливо пожал руку и жестом предложил ему и Ронни Скелтону сесть. У огромного, во всю стену окна стоял
— Я полагаю, господа, вы выполнили домашние задания. Эта странная история, случившаяся два месяца назад в Лондоне, начинает беспокоить президента. Что эти коммунисты задумали? Мы до сих пор бродим в потемках. А на помощь наших британских друзей рассчитывать, как всегда, к сожалению, не приходится.
Эйб Миллер перебил его.
— Но вы ведь информировали нас о прибытии в Лондон агентов КГБ?
Шлуцкий раздраженно покачал головой.
— Увы, никаких следов. Филиал 9 перехватил сообщение этого англичанина — правильно — Бридла. Потом мы сами, само собой разумеется, очень осторожно закинули удочку, чтобы узнать — что там происходит? Ну вот — остальное вы знаете.
Миллер улыбнулся, но на этот раз почти саркастически.
— Президент был не в восторге оттого, что «железная леди» высказывает ему свое неудовольствие. Вам придется объяснить, почему ЦРУ вмешивается в сугубо британские дела.
Президент мог замять это дело. Но он хотел бы услышать от вас: что за всем этим кроется? И прежде всего потому, что Кэйси нет, а вы его замещаете.
Шлуцкий закаменел. Хантер проглотил слюну. Он знал, что шеф не любит, когда ему напоминают, что он всего лишь второе лицо, всего лишь начальник оперативного отдела, а не всей фирмы.
— Когда выплывает такое важное дело, то наш прямой долг и обязанность позаботиться об этом, что бы там ни говорили наши «друзья». А дело темное, очень темное! Когда из Москвы прибывает агент Штази, а за ним «хвост» из КГБ, то за этим что-то стоит. Но что? И наш, мой долг это выяснить.
Он сделал паузу.
— Я подключил к этому делу нашего лучшего спецагента в Западной Европе: псевдоним — «ФАЙЕРФЛАЙ» [2] .
Это известие поразило всех. Миллер занервничал.
2
ФАЙЕРФЛАЙ — светлячок /англ./ ( Прим. пер.).
— Вы не имеете права! Это может сделать только Кэйси или президент!
— Вы ошибаетесь. Мне, как начальнику оперативного отдела, подчинены все спецагенты. По согласованию с президентом я могу отдать боевой приказ. Я информировал президента, и тот дал свое согласие.
— Но… но мы об этом ничего не знали.
— Вот и хорошо. Вам, братцы, не обязательно всюду совать свой нос.
«Надо что-то сделать, пока они не вцепились друг другу в глотки», — подумал Хантер.
— Чем могу быть полезен, шеф?
Шлуцкий резко повернул голову к Хантеру и тонко улыбнулся. Миллер метнул на Хантера злобный взгляд и сел с обиженно-скучающей миной на лице.
— В одном из своих донесений ты информировал, что у тебя есть контакт с Эдвардом Брауном. Что это за тип?
Миллер сразу забыл о своей обиде и подался вперед.
— Это тот Браун, из МИ-5?
Шлуцкий кивнул, не удостоив Миллера взглядом. Хантер заколебался на секунду.
— Один из лучших специалистов старой выучки: умен, хитер, тверд. Что касается чисто человеческих качеств — не знаю. Однако у него есть несколько слабых мест. Я слышал, что в МИ-5 не очень довольны тем, что он регулярно встречается со своим братом, неким Винсентом Брауном, работающим в страховой компании, кажется, в инспекторском отделе, много разъезжает по свету, любит красиво пожить, много пьет. В 1971 году окончил факультет романских языков в Тринити-колледже, в Дублине. Во всяком случае, Браун, видимо, часто разбалтывает брату секреты. Утечки, в общем-то, нет, насколько они могут судить, но… в последнее время они не очень в этом уверены. Эдвард скоро будет иметь право уйти на пенсию по возрасту. Поэтому он старательно демонстрирует служебное рвение. Но это только слухи. Будет ли это иметь для него последствия, я не знаю. Я вообще не очень разбираюсь в их кухне.