Хогбены, Ретиф, Бел Амор, Грегор и Арнольд
Шрифт:
— Небольшие религиозные поджертвования — старая добрая хуганская традитция! — возразил свидетель.— Хотеть нарушить мезтные табу?
— У нас, землян, есть кое—какие свои обычаи,— спокойно ответил Ретиф.— Мы полагаем, что пожертвование должно выплачиваться добровольно,— он протянул банкноту, которую офицер ловко схватил.
Стражник теперь уже стоял на ногах, покачиваясь. Капитан рявкнул ему приказ, и его подчиненный собрал обломки копья, бросил на Мэгнана ненавидящий взгляд и вышел. Капитан последовал за ним.
Ретиф закрыл Дверь за ушедшими посетителями,
У ФОНТАНА С ВЕЛИКАНОМ ВО ВРЕМЯ ВТОРОГО ВОСХОДА ЛУНЫ; ПРИКОЛИТЕ ЖЕЛТЫЙ НАВОЗНЫЙ ЦВЕТОК.
Мэгнан, снова крутясь перед зеркалом, глубоко вздохнул.
— Не слишком—то благоприятное начало,— прокомментировал он.— Бог ты мой! Уже двадцать тридцать! Мы опаздываем! — Он в последний раз поддернул саронг и разгладил редеющий локон на лбу.
Мэгнан пошел первым по отдающему эхом коридору, вниз по спиральной лестнице до арки, выходящей на широкие ступени над неровной лужайкой. Голубые фонари, свисавшие с ветвей скелетообразных деревьев, слабо светили на грибоподобные декоративные растения. Скульптуры, изображающие мучающиеся души, были расставлены рядом с широкими столами, заставленными земными деликатесами, ради этого случая поспешно сгруженными с транспорта Корпуса. Дюжина фонтанов гротескной формы распространяла по саду тонкий туман и запах серы.
За высокой стеной, утыканной по верху остриями, на расстоянии в полмили от них возвышалась зловещая фигура огромного идола, окрашенного в цвет бронзы. Факелы освещали его свирепую ухмылку, правая рука была поднята в хуганском королевском салюте — локоть прямо вперед, предплечье поднято вертикально вверх, пальцы растопырены, левая рука сжимает бицепс правой.
Мэгнана передернуло.
— Этот звероподобный идол скорее похож на недоделанного хуганца,— заметил Мэгнан.— Это у него там дым идет из носа?
Ретиф фыркнул.
— Что—то горит,— согласился он.
II
Из плотной тени у локтя Мэгнана выступила темная фигура.
— Запах зтарых газет вы джуствуете,— прогрохотала она.— Наши хуганские боги полезны — они злужат общине в качестве музоросжигателей.
Одом—Глом! Вы меня перепугали! — воскликнул Мэгнан. Он отмахнулся от насекомого, жужжащего у его лица.— Надеюсь, что вечер будет удачным. Со стороны Его Высокомерия так предусмотрительно было позволить Корпусу выступить сегодня принимающей стороной; это такой дружественный жест.
— — Гость должен оказывать гостеприимство — это зтарая хуганская традитция,— заявил Одом—Глом.— Вам было бы неплохо знать все наши зтарые хуганские традитций, чтобы не получилозь как с предыдущим земным дибломатом.
— Да, неудачно получилось? что предшественник посла Страпхэнгера был отлучен от церкви и так далее. Но, в самом деле, откуда ему было знать, что он должен был наполнить Епископальную чашу для подаяний стокредитными банкнотами?
— Дело не зовсем в поджертвованиях, но он вылил туда конзервированные бобы и изпортил банкноту, которую Его Вызокомерие
Недостойная сцена,— согласился Мэгнан.— Но я уверен, что сегодняшний вечер поможет избавиться от остатков взаимного непонимания.
Оркестр начал настраивать инструменты, над лугом стали разноситься мрачные, стонущие звуки. Вооруженная епископальная стража занимала свои посты, а одетые в саронги дипломаты выстраивались в линию у каменной арки, через которую должны были прибыть сановные лица.
— Мне надо зпешить — позмотреть разположение орудий,— сказал Одом—Глом.— Одно позледнее предупреждение: мирзкие ценнозти, конеджно, ниджего не значат для Его Вызокомерия, но змертный грех, который Его Вызокомерие ненавидит больше всего,— это зкупость.— Он ушел, позвякивая своими цепями.
— Посол еще не пришел,— нервно заметил Мэгнан.— Бог ты мой, надеюсь, он появится до того, как прибудет Епископ Ай—Поппи—Гуги. Я боюсь того, что мне придется занимать Его Вызокомерие светской беседой.
— Согласно рапорту поста, с ним общаться совсем не трудно,— сообщил ему Ретиф.— Просто дарите Епископу все, что попадется ему на глаза, а если это его не удовлетворит, подарите еще что—нибудь.
— Как я вижу, вы начинаете разбираться в дипломатии, Ретиф,— одобрительно проговорил Мэгнан.— Но я все же беспокоюсь.
— Поскольку по протоколу ваша функция состоит в том, чтобы задабривать трудных гостей,— заметил Ретиф,— то почему бы вам не встретить Епископа у ворот и не рассказать ему пару скабрезных историй?
— Не могу себе вообразить, что глава теократического государства станет положительно реагировать на похабные анекдоты,— чопорно ответил Мэгнан.
— Ну, разговоры о биологии совершенно не считаются греховными здесь, на Хуге, наоборот, не погрязайте в вежливых беседах. Кстати, согласно руководству, в культурных кругах здесь имеется негласное соглашение о том, что конфеты приносит аист.
— Серьезно? Бог ты мой, а у нас на всех сладостях помечено: «Сделано в Гонконге»! Мне придется сказать распорядителю, чтобы он заменил этикетки. А пока я этим занимаюсь, вам лучше занять свой пост у ворот. Вы сегодня поработаете в первую смену. Через час я пришлю Стрингуисла, чтобы он вас сменил.
— Я мог бы задержать для вас Епископа на несколько минут,— предложил Ретиф, когда они подходили к воротам.— Допустим, я начну с того, что потребую, чтобы он предъявил свое приглашение.
— Бросьте ваши несвоевременные шутки, Ретиф! После провала предыдущей миссии необходимо установить сегодня дружеские отношения с Епископом — это обеспечит нам всем повышение по службе.
— Мне кажется, что традиционная вечеринка на лужайке — это дело слишком утонченное для такого парня, как Епископ. Нам следовало бы воспользоваться более простыми методами — типа нескольких залпов тяжелой артиллерии, размещенной вокруг дворцовых садов.
— Вряд ли это можно считать дипломатическим подходом,— фыркнул Мэгнан.— Опыт столетий доказывает, что, если достаточное количество дипломатов ходят на вечеринки, то в конце концов все получится как надо.