Хогвартс до начала времен
Шрифт:
Годрик уселся в самом углу, у стойки трактирщика. Под тусклым светом свечи волшебник казался куда старше своих лет: на коже были видны морщины и складки, глаза словно ввалились и потускнели, а серебро в огненных волосах стало ярче. Подошедший трактирщик с громким стуком поставил на стол глиняный кувшин с элем и скорчил недовольную гримасу.
– Опять напьется до отключки, а я его тащи… – пробурчал он, уходя. Годрик налил янтарную жидкость в кружку и залпом осушил ее.
Он мог забыться только так. Память стала его бременем и наказанием одновременно. Он думал о былых днях, с улыбкой вспоминал проведенные в Хогвартсе дни. А потом понимал, что больше не поднимется по ступеням
Хлопнувшие двери трактира заставили его оторваться от своих мыслей и взглянуть на вошедших. Знакомая ему Бет крутилась возле дверей, о чем-то мило щебеча с молодым мужчиной. Темные волосы его были собраны в короткий хвост, отчего лоб волшебника казался чересчур большим и широким, холодные зеленые глаза внимательно поглядывали по сторонам, а губы кривила усмешка. Он что-то коротко ответил Бет, отчего она залилась смехом, скользнул взглядом по остальным посетителям и вдруг впился глазами в Годрика. Тот равнодушно отвел глаза и хлебнул из кружки. Заметившая его Бет извинилась перед мужчиной и направилась к волшебнику, виляя бедрами.
– Годрик! – негодующе воскликнула она. – Куда ты ушел с утра пораньше? Я привыкла сама оставлять мужчину, а не чтобы оставляли меня.
– Мне нужно было прогуляться, – ограничился ответом Годрик. Бет недовольно надула губы.
– Третий раз за неделю? – он не ответил, и девушка, помолчав, вздохнула. – Мы же сегодня увидимся? Вечером?
– Мне казалось, на сегодня ты себе развлечение уже нашла, – кивнул Гриффиндор на незнакомца. Тот все еще стоял у дверей и не сводил с них глаз. Бет прыснула.
– А ты не иначе как ревнуешь? – мужчина пожал плечами и снова отпил из кружки. – Если честно, он какой-то странный. Не знаю… Змею перед броском напоминает.
– Хорошо, давай вечером, – согласился Годрик. Проходивший мимо трактирщик одарил его неприязненным взглядом и презрительно фыркнул. Годрик успел услышать что-то про «негодяя», «разврат» и «бордель».
Звучно чмокнув его в колючую щеку, Бет тряхнула копной блондинистых волос и удалилась к дальнему столику. Годрик едва успел свободно вздохнуть, как тот странный незнакомец вдруг двинулся с места, подошел к его столику и уселся напротив, забросив на край стола обутые в высокие сапоги ноги. Годрик приподнял бровь.
– Великий Годрик Гриффиндор, – протянул мужчина. – Основатель Хогвартса и величайший чародей своего времени. А теперь – обыкновенный пьяница и развратник. И как Вы до такого опустились, не пойму.
– Мы с Вами незнакомы, – отрезал Годрик. Мужчина усмехнулся.
– Прошу прощения, где мои манеры… Меня зовут Антиох.
– И что Вы хотите?
– Всего лишь понять и получить ответы на свои вопросы, – поспешно сказал Антиох. Годрику он не нравился. Было в нем что-то неприятное, дикое, как если бы он возомнил себя непобедимым хищником, а самого Годрика счел дичью.
– Я не люблю отвечать на вопросы, – возразил он. – Так что прошу меня простить.
– Ну что Вы! Просто я никогда не был в Хогвартсе и хотел бы узнать его историю от того, кто ее творил. Например, я слышал, что в школе у Вас были разногласия с Салазаром Слизерином. В чем была причина Ваших недомолвок?
Годрик застыл, чувствуя, как сердце сжалось в груди.
– У нас с ним были сложные отношения, и я не хочу об этом вспоминать, – медленно проговорил он. Антиох улыбнулся.
– А мне кажется, Вы многого ему не сказали. Вы лишь пользовались плодами
– Он был моим другом, и у Вас нет прав судить меня или его, – оборвал его Годрик, голос рыжеволосого волшебника дрожал от гнева и горечи. Антиох опустил ноги и подался вперед.
– Ошибаетесь, – прошипел он. – У меня есть все права.
Его манеры, поведение, блеск зеленых глаз – все будто напоминало Годрику кого-то знакомого. Когда его глаза загорелись ярче, мужчина выдохнул.
– Я могу судить Вас, а Вы не в праве отрицать мои обвинения. Из-за Вас Салазар Слизерин ушел из школы, из-за Вас он погиб как последняя, Богом забытая собака, – горячо зашептал Антиох. – Я видел, как он страдает, как мучается, но не может вернуться. Из-за Вас. Вас и Ваших проклятых грязнокровок. Вы так защищали их, так боролись за их права, что отвернулись от друга. И Ваша сестра погибла не по воле случая, как Вам казалось, нет, это была кара. Наказание за то, что Вы не желали признать его правоту, а он был прав. И после всего этого Вы еще смеете называть себя его другом? Нет… Вы были его самым главным врагом, его убийцей. И Ваше… – он махнул в сторону кувшина, – «лекарство» Вам не поможет. Потому что от правды нельзя скрыться. Кому, как не лжецу, это знать.
– Это было давно, – устало возразил Годрик. – Все эти годы я корил себя, и все же он был мне дорог, как и наша дружба…
– Если бы это было так, Вы бы не выставили его за дверь! – взревел Антиох, вскочив на ноги. Несколько посетителей в страхе отшатнулись от них. – Вы не представляете, как долго я ждал этого часа. Когда смогу сказать все Вам прямо в лицо.
– А что потом?..
– Потом? – переспросил молодой волшебник, кривая усмешка вновь исказила черты его лица. – Потом я бы убил Вас. Простая дуэль, исход которой навсегда решил бы, кто прав, кто виноват. В конце концов, я бы отомстил… – Годрик непонимающе нахмурился, отчего Антиох расхохотался. – Вы так и не поняли, да? Вам следовало навещать своего старого друга чаще. Быть может, тогда Вы бы узнали его самого любимого внука.
Годрик отшатнулся от него. Этот взгляд, голос, черты лица… Волшебник не хотел в это верить, но отрицать очевидное было невозможно, да и бесполезно. Антиох был прав в одном: он лгал самому себе слишком долго.
– Я знаю, Салазару не хватало Хогвартса. Так же, как мне не хватало его самого. Мы оба наделали ошибок и заплатили за них сполна…
– Он заплатил, да, – согласился Антиох. – Он потерял все, но остался верен себе и своей семье. Но не Вы. Ваша расплата настигла Вас только сейчас.
– Вы так сильно хотите мести? – устало поинтересовался Годрик. Юноша встал и выпрямился.
– Я хочу справедливости и возмездия. Вы не знаете, что значит потерять абсолютно все: родителей, семью, родной дом. Что значит жить вдали от родных мест, с дальними родственниками, быть не наследником рода Слизерин, а никому неизвестным Певереллом. Мне не осталось ничего, кроме медальона моего деда и его прощального подарка – того самого эликсира, что так долго поддерживал в Вас жизнь, – он перевел дыхание, затем продолжил: – Эту жизнь Вам подарил мой дед. Я здесь, чтобы ее забрать.