Хоккей на высшем уровне

Драйден Кен

В гостинице вестибюль все еще был набит канадцами, не знавшими, куда себя девать. К этому времени они уже выпили все запасы водки, виски и шампанского в гостиничном баре и теперь томились от безделья. Мы предпочли держаться от них подальше и решили осмотреть московское метро. Но, увы, у нас не нашлось ни копейки русских денег, и в метро мы не попали.

21 СЕНТЯБРЯ

Дорога от гостиницы к стадиону идет через весь город. Минуя Кремль, попадаешь в старый район города с кварталами невысоких бледно-желтых домов. У здания музея, в котором экспонировались работы французских художников, выстроилась длинная

очередь. Впрочем, очереди можно увидеть и в магазинах, когда там продаются дефицитные товары. Затем проезжаешь ряд ультрасовременных зданий, в одном из которых расположился Совет Экономической Взаимопомощи социалистических стран, и попадаешь на набережную Москвы-реки, ведущую на стадион. Здесь на тебя свысока взирает здание гостиницы «Украина», одно из семи подобных сооружений, выстроенных в пятидесятые годы. Уже много лет иностранные туристы сочиняют всякие анекдоты по поводу архитектуры этих зданий.

Еще пять минут приятной езды по набережной мимо огромной теплоцентрали и Новодевичьего монастыря XVI века, и ты попадаешь в спортивный комплекс в Лужниках, официально именуемый стадионом имени Ленина. На огромной площади стадиона размещается футбольная арена на сто тысяч зрителей, Дворец спорта на четырнадцать тысяч мест, два плавательных бассейна, несколько дюжин теннисных, баскетбольных и волейбольных площадок и два поля для игры в хоккей с мячом.

На хоккейном стадионе в Лужниках места для зрителей расположены по периметру прямоугольника и секторы торцов поля совершенно не закруглены. К тому же ледяное поле сдвинуто к одной стороне, поэтому примерно сорок процентов мест находятся по одну сторону площадки позади линии ворот. Первый ряд удален от бокового борта приблизительно футов на пятнадцать, а от торцевого – футов на сто. Так что зрители, оказавшиеся в верхнем углу зала, с таким же успехом могли бы наблюдать хоккей из Киева или Стокгольма. Три тысячи канадских болельщиков сидели в наиболее удаленных секторах, впрочем, на лучшее они и не могли рассчитывать.

На льду Дворца спорта тренировалась советская команда, и я сел на трибуну, чтобы посмотреть и познакомиться с площадкой. Вместо небьющегося стекла у русских над бортами позади ворот натянута сетка. Тут неизбежны проблемы, потому что шайба будет отскакивать от туго натянутой сетки, как пущенная из рогатки. При мне одна шайба отлетела от сетки за синюю линию. Игровая площадка примерно на семь футов шире нашей, но по длине она такая же, как большинство катков НХЛ. Вопреки ожиданию углы площадки у них закруглены, так что боюсь, нам не удастся начинать оттуда комбинации, как замышлялось в Стокгольме.

С удивлением обнаружил, что расстояние от линии ворот до заднего борта такое же, как на катках НХЛ. Это почти вдвое короче, чем в Стокгольме. Непонятно тогда, почему Третьяк не выходит за ворота, чтобы останавливать шайбу для своих защитников? В Стокгольме мне казалось это понятным. А теперь я снова теряюсь в догадках.

Через некоторое время я отправился в наши раздевалки – так как одной раздевалки на тридцать пять человек не хватило, нам предоставили целую анфиладу комнат – и стал готовиться к тренировке. Когда я вернулся в зал, рабочие подготавливали лед, и меня удивило, что на льду работают две машины. Кто-то серьезно сказал: «Они это делают вдвое быстрее». Толщина льда на площадке очень большая: почти три дюйма. На североамериканских катках лед обычно не бывает толще полдюйма, максимум пять восьмых дюйма. Здесь из-за такой толщины лед должен быть очень жестким и хрупким.

Посмотреть на нашу весьма скучную тренировку пришли советские хоккеисты, одетые в свои синие тренировочные костюмы с узкой полосой по бокам. Советские спортсмены, видимо, очень любят эти костюмы и ходят в них повсюду, даже в кино и ресторан. Глядя на нас, русские хоккеисты, наверное, совсем успокоились. Третьяк сидел в стороне от товарищей рядом с Анатолием Тарасовым – человеком, сделавшим для советского хоккея больше, чем кто-либо другой. Двенадцать раз он готовил

советскую команду к чемпионатам мира, а четыре раза под его руководством она становилась победительницей Олимпиад. Однако в марте прошлого года он уступил место Всеволоду Боброву. Сейчас он тренирует команду высшей лиги ЦСКА. Третьяк – его вратарь № 1, а одиннадцать армейских хоккеистов играют за сборную страны. Это не трудно понять: последние лет десять первое место в чемпионате страны завоевывал спортивный клуб армии.

С Третьяком и Тарасовым разговаривал Иглсон, который представил советского вратаря Жану Беливо. «Вы ведь слышали о мистере Беливо?» – спросил он Третьяка. «Да, конечно», – ответил Третьяк через переводчика. Беливо рассмеялся и сказал: «Я тоже о вас слышал». Иглсон и Третьяк в шутку толковали о том, что Третьяку было бы неплохо провести лето в тренировочном лагере Бобби Орра в Онтарио. «А поездку моей жены вы оплатите?» – посмеиваясь, поинтересовался Третьяк. На что Алан ответил: «Замашки у вас настоящего профессионала. Чего доброго, в следующий раз спросите, как у нас с пенсионным обеспечением».

По дороге в гостиницу разговор в автобусе зашел о торговле игроками. Торонто отправило своего защитника Джима Маккини в Миннесоту в обмен на вратаря Гампа Уорсли. Владелец команды «Мейпл лифc» Гарольд Баллард заметил, что он еще не говорил об этом с главным менеджером «Мейпл лифc» Джимом Грегори. «Но вратарь нам нужен, – добавил он, – а Гамп чертовски хорош». Владелец детройтских «Ред уингс» Брус Норрис поздравил Балларда с выгодной сделкой.

Снова на обед бифштекс, что в вобщем-то неплохо. К сожалению, нашим женам везет меньше. Нас кормят отборным мясом, а женам приходится довольствоваться рядовой туристской пищей. Многие хоккеисты просят дополнительную порцию и относят ее женам. Я постоянно забываю это делать или же съедаю добавку сам. Линда начинает ворчать.

После обеда мы снова превратились в туристов и осмотрели собор Василия Блаженного и магазин Гум, что выходит на Красную площадь напротив Мавзолея. Это крупнейший торговый центр в мире, занимающий почти три городских квартала. После ужина мы побывали на представлении московского цирка. Я видел советский цирк в 1969 году, но тогда он размещался в небольшом скромном здании, похожем на кинотеатр. Сейчас цирк переехал в новое здание, очень красивое и оригинальное сооружение на Ленинских горах против

Московского университета. Затаив дыхание, мы следили за номером воздушных акробатов, завершившимся головокружительным прыжком из-под купола вниз, на едва видимую, натянутую поперек арены сетку.

В гостинице ко мне зашли попрощаться уезжающие Вик Хэдфилд, Рик Мартин и Джоселин Гувремон. Уже до этого ходили слухи, что у нас могут быть дезертиры. Не понимаю, как это игрок способен оставить свою команду. Конечно, есть у нас обиженные и недовольные тем, что их не ставят на игру, но чего ты добьешься, возвращаясь домой? Мы все – члены одного коллектива, и нас, по-видимому, должна интересовать его судьба. Эти ребята могли бы остаться здесь, чтобы поддержать свою команду. А что их ждет дома: тренировочный лагерь и попреки со всех сторон. Они возвращаются к тому, что видели уже тысячи раз: к бессмысленным играм в небольших городах перед небольшой аудиторией. Мне этого не понять. Но они сами так решили и, по-видимому, считают, что правы.

22 СЕНТЯБРЯ

Слухи о Маккини и Уорсли не подтвердились. Плохо, что в Москве мы не получаем своих газет, – не знаешь, что там у нас творится. Кто-то пустил утку, которая всем показалась вполне правдоподобной. А сегодня, кстати, благодаря Ферги и Э. Дж. появилась новая сплетня об обмене Карла Эллера на Теда Квалика. Верить больше никому нельзя. Сегодня на утренней тренировке я, кажется, сыграл вполне прилично; тем не менее думаю, что выйду на лед в составе команды не раньше первого матча в новом хоккейном сезоне НХЛ.