Хоккейная сделка
Шрифт:
— Мне все равно. Я видела вас вместе. Я что-то чувствую, — Селеста выхватывает сумочку со стула и начинает рыться в бумажнике, пока не вытаскивает пятидесятидолларовую купюру, бросая ее на стол. — Готова поспорить, что ты влюбишься в Александра Крума еще до того, как подашь на развод.
Кэссиди восторженно взвизгивает.
— Я тоже!
Мой рот приоткрывается от изумления.
— Вы шутите? Мы не влюбимся.
Кэссиди достает двадцатидолларовую и десятидолларовую купюры.
— Давай, детка.
Кортни
— Прости, Ария. Я слишком верю любовь, чтобы отказаться от пари.
Я закатываю глаза.
— Вы романтизируете сделку. Ничто в этой ситуации не приведет к любви. Мы просто двое друзей, которые помогают друг другу. И все.
— Двое друзей, которые очень нравятся друг другу, — Селеста подмигивает. — Я вижу, как ты смотришь на него томными глазами.
Я недовольно ворчу.
— Да, много пользы от них.
Кэссиди сжимает мое плечо.
— Но теперь ты знаешь, почему он отказал в ту первую ночь.
Узнав о Джулиане, я действительно смогла залечить уязвленное самолюбие, поняв, почему Александр не ищет связей на одну ночь.
— Я ничего не знаю о детях, — я осушаю бокал с мартини и ставлю его на стол. — Или о том, как быть замужем. Катастрофа.
— Ты вправе решать, как строить свой брак, — Кортни переплетает пальцы с пальцами Селесты. — Я живу с мужчиной и женщиной. Это нетрадиционный брак, и это нормально. Мы создаем то, что подходит именно нам.
Селеста кивает.
— Кроме того, у Александра есть няня. Уверена, она сможет помочь во всем, что тебе нужно знать. Ты не останешься одна.
— Я думаю, ты станешь отличной фальшивой мамой, — Кэссиди улыбается. — Хотя должна признаться, я в шоке, что ты на это согласилась.
— Сама от себя в шоке, — я пожимаю плечами и опускаю руки. — Не знаю. Что-то защемило в груди, когда я посмотрела на эту маленькую девочку. Я увидела в ней себя, зная, что есть родитель, которому она не нужна, как и мать не хотела меня.
Девушки протягивают руки и накрывают мои своими.
— Может быть, есть причина, по которой вы встретили друг друга, — говорит Кэссиди.
Она знает, что я не верю во всю эту чушь о предопределении, но не напоминаю об этом.
Глаза Кортни блестят.
— Ты изменишь ее жизнь, Ария.
— Не знаю. Она — олицетворение диснеевской принцессы, а я вообще не вписываюсь в этот образ жизни. Мать не была для меня лучшим примером. Как я пойму, что делать?
— У тебя самое большое сердце, — говорит Кэссиди. — Я знаю тебя больше двух десятилетий. Знаю, кто ты, и ты не такая, как мать.
Официант подходит к столику, косясь на наши пустые бокалы.
— Еще один раунд?
— Да, пожалуйста, — я передаю ему бокал. —
Он изгибает бровь.
— Что-то празднуете?
Я позволяю глазам скользнуть по его мускулистым рукам, гладкой, темно-коричневой коже. Пухлые губы растягиваются в ухмылке, когда он замечает мой взгляд.
Кэссиди обнимает меня за плечи.
— Она выходит замуж.
Портит все веселье.
— Черт, жаль, — он окидывает меня взглядом, качая головой. — В смысле, поздравляю.
Я морщусь, когда официант уходит с нашими бокалами.
— Не думаю, что смогу прожить целый год без секса.
— Не думаю, что тебе придется долго ждать, — Селеста ухмыляется. — Еще пятьдесят баксов на то, что трахнешься с Крум Кейком в течение первого месяца совместной жизни.
Кэссиди вытаскивает еще наличных.
— О, поддерживаю.
Я скрещиваю руки на груди.
— У этого человека железная сила воли. Я буквально разделась перед ним в ночь свадьбы и преподнесла себя на блюдечке с голубой каемочкой.
— Ты была пьяна, — говорит Кортни. — Александр слишком джентльмен, чтобы воспользоваться этим предложением.
— Мне кажется, в спальне он явно не джентльмен, — Селеста виляет бровями. — Производит впечатление актива.
— Папочка Алекс, — бормочу я.
Боже, теперь я представляю его большую руку на своей шее.
— Интересно, как давно он занимался сексом, — говорит Кэссиди. — Джулиане четыре года, и я не видела его ни с кем с тех пор, как знаю.
Челюсть Селесты отвисает.
— Ты думаешь, он не занимался сексом четыре года?
Мы переглядываемся, задаваясь тем же вопросом.
— Я выхожу замуж за монаха, — я стону и опускаю голову на стол.
— Знаешь, говорят, что мужчина, которому ты звонишь, будучи пьяной, — это тот мужчина, с которым действительно хочешь быть.
Я закатываю глаза.
— Хорошо, что я не пьяна.
Селеста смеется.
— Тогда почему у тебя закрыт левый глаз?
Я показываю ей неприличный жест и подношу телефон к уху.
— Я звоню ему, потому что появилось несколько вопросов о нашем соглашении.
Кортни касается моего плеча, когда мы все прощаемся.
— Уверена, что тебе не нужна машина?
— Нет, все нормально, — я машу рукой на прощание.
— Люблю тебя! — кричит Кэссиди, прежде чем сесть в машину с водителем Трентона.
Телефон издано гудки, пока в динамике не раздается хриплый голос Александра, посылая приятную дрожь по позвоночнику.
— Привет, язвочка.
— Привет, тортик.