Холодная война: политики, полководцы, разведчики
Шрифт:
Военно-воздушное командование продолжало облеты советской территории. Это были рутинные миссии — на большой высоте брались пробы воздуха, чтобы следить за ходом советских ядерных испытаний. Поскольку самолеты держались более чем в ста километрах от советского воздушного пространства, полеты не приостановили. Но в тот день у машины, взлетевшей с Аляски, вышла из строя навигационная система. Пилот сорок минут находился над Чукоткой, не подозревая об этом. Когда пилот понял, что произошло, он радировал в панике:
— Я потерялся.
С авиабазы в западной части Аляски ему на выручку взлетел перехватчик F-102A. Таким образом над советской территорией оказались уже два нарушителя. Им на перехват вылетели МиГи.
Когда об этом узнал министр обороны Роберт Макнамара, у него не выдержали нервы. Он воскликнул:
— Это же война с Советским Союзом!
Президент Кеннеди хмыкнул и произнес свою знаменитую фразу:
— Всегда найдется сукин сын, способный испортить все дело.
Поскольку авиация на Аляске находилась в высокой степени боевой готовности, американские самолеты несли на борту ракеты «Фалькон» с ядерными боеголовками. Решение о применении ядерного оружия имел право принять сам пилот.
У заблудившегося самолета У-2 кончалось топливо, он стал снижаться, но, к счастью для всех, над Беринговым проливом его увидел перехватчик и увел за собой потерявшего ориентацию пилота. Они покинули советское воздушное пространство раньше, чем подоспели МиГи. Министр обороны Макнамара запретил полеты. Но приказ не успел вовремя достичь Аляски, и следующий У-2 был уже в воздухе. Его вовремя вернули. Опасность состояла в том, что в Москве могли расценить разведывательные полеты как прелюдию к американской ядерной атаке.
Ситуация уже явно выходила из-под контроля Хрущева и Кеннеди.
В самый разгар кризиса оператор радиолокатора в Нью-Джерси доложил, что с Кубы запущена ракета, она летит в сторону Тампы во Флориде. Командование вооруженных сил было предупреждено, что ядерная атака, похоже, началась. Чуть позже стало ясно, что это ложный сигнал — следствие сбоя программного обеспечения.
В Вашингтоне этот день запомнился как «черная суббота». Министерство обороны представило президенту план удара по позициям советских ракет на Кубе.
«Мы ожидали, — вспоминал Роберт Кеннеди, — что вот-вот начнется война». Министр Макнамара вышел вечером из кабинета на свежий воздух (был чудный вечер) и подумал, что это последняя суббота в его жизни.
Президент Кеннеди попросил своего брата поговорить с советским послом Анатолием Добрыниным. Роберт сказал простым языком: «Если вы не ликвидируете свои базы на Кубе, то мы сделаем это за вас».
«Сегодня поздно вечером меня, — телеграфировал в Москву советский посол, — пригласил к себе Роберт Кеннеди. Разговор шел наедине.
Кубинский кризис, начал Р. Кеннеди, продолжает быстро усугубляться. Только что получено сообщение о том, что сбит американский невооруженный самолет, осуществлявший наблюдательный
Нынешняя серьезная ситуация, к сожалению, складывается таким образом, что времени для решения всего вопроса остается весьма мало. К несчастью, события развиваются слишком быстро…
Нужно сказать, что в течение нашей встречи Р. Кеннеди был весьма взволнован, во всяком случае, я его видел в таком состоянии впервые. Он, правда, раза два пытался вернуться к теме «об обмане» (о чем он так настойчиво говорил во время нашей предыдущей встречи), но делал он это вскользь и без какого-либо задира. Он даже не пытался вступать, как ему обычно свойственно, в спор по тому или иному вопросу, а лишь настойчиво возвращался к одной теме: время не терпит, нельзя его упускать.
После встречи со мной он сразу же поехал к президенту, с которым, как сказал Р. Кеннеди, он сейчас, по существу, проводит вместе почти все время».
В тот же день в Гавану, командующему советской группировкой генералу армии Плиеву, пошла шифртелеграмма от Хрущева: «Категорически подтверждается, что применять ядерное оружие без санкции из Москвы запрещается».
На следующий день, 28 октября, на Кубу ушла другая телеграмма: «Мы считаем, что вы поторопились сбить разведывательный самолет США У-2, в то время как наметилось уже соглашение мирным путем отвратить нападение на Кубу. Мы приняли решение демонтировать ракеты Р-12 и их эвакуировать — приступайте к исполнению этого мероприятия».
Вслед еще одна шифровка: «В дополнение к приказанию не применять зенитно-ракетный комплекс С-75 — не поднимать истребительную авиацию во избежание столкновения с разведывательными самолетами США».
Историки полагают, что полезную роль сыграла информация, полученная американцами от своего агента — полковника советской военной разведки Олега Пеньковского. В Вашингтоне реалистично представляли себе советский военный потенциал и настроения в Москве. Начальник британской разведки Дик Уайт считал, что во время Карибского кризиса США не нанесли ядерного удара именно потому, что Пеньковский их правильно информировал.
В реальности точные данные о состоянии советского ракетного потенциала давали У-2, а потом спутники-шпионы. Главная ценность сведений, полученных от Пеньковского, состояла в том, что они помогали понять настроения советской элиты, механизмы принятия решений.
Холодные головы в этой истории взяли верх.
Никита Сергеевич Хрущев представляется человеком неуравновешенным, неспособным справиться с эмоциями, но это поверхностное впечатление. Его ближайшие помощники знали, что Хрущев почти всегда держал себя в руках, а если выходил из себя, то это было актерство. Он обещал вывести ракеты с Кубы, но просил в ответ убрать американские ракеты из Турции.