Холодное лето 1402-го. Том 1
Шрифт:
Единственное, что несколько отравляло ситуацию – это необходимость все рассказать наставнику. Серебра-то лично у меня не было. От слова «вообще».
Глава 2. Полтора «ливра» самоуважения
Городок Бон-сюр-Сон, время после полудня
(10 февраля 1402 года, тот же день)
Когда я устало прошкандыбал в дом, наставник пребывал на кухне и увлеченно колол полено. Сейчас здесь была самая теплая и востребованная комната, если конечно, не хочешь у себя в спальне под одеялом. Бродить вокруг да около не хотелось, но вывалить ему все и сразу все-таки не смог, поэтому начал
– Как думаешь, – проявил я дипломатичность, – наше с тобой лечение могло стоить полтора ливра? (они оба могли бы питаться с местного рынка на эту сумму не меньше года и это безо всякой экономии – прим.)
Дядюшка вопросу не удивился. Отложив топор, он сначала глянул на свою ногу, потом, упер взгляд в потолок, будто что-то мучительно пытаясь вспомнить, и только после этого заговорил:
– Твое лечение я считай и не видел, знаешь же, не ходил поначалу, а поэтому оценить не могу. Но мне наложили несколько швов и отняли ногу. Швы они и есть швы, хотя и здесь можно навертеть так, что хлопот не оберешься. А вот нога – это может лишь показаться чем-то простым. Возьми топор – «тюк!» – и все, но нет. Отняли ее так, что воспаления считай, что и не было. Да и в остальном у меня претензий нет. К своей деревяшке, конечно, пришлось привыкать, но видел я одноногих, кому на конце кости скол оставили или еще какую глупость… В общем, думаю, да. Полтора ливра серебром – это честная цена за такую работу, – словно чтобы подкрепить весомость своего заключения, Жан хлопнул себя по колену и вернулся к топору, не пытаясь что-то уточнить.
– Тогда нам надо заплатить кучу денег, – смущенно сообщил я. – Может и не прямо завтра, но придется. Взамен я потребовал вернуть Роха…
Уцелевший жеребец получил кличку за густой иссиня-черный цвет. «Рохами» – на местном, судя по всему германизированном диалекте, звали грачей.
– Не беспокойся, ты правильно поступил! Если они не испортили жеребца, то в любом случае такой боевой конь, даже в нашем захолустье, не может стоить меньше 20 ливров.
– Я, честно говоря, беспокоился, сумеем ли мы содержать себя и дом, а теперь вот еще и он…
– Ты же не собирался прожить с нашего поля или и вовсе пойти гнуть спину на кого-то из местных купцов?! Для первого – у нас слишком мало земли, а второе – …об этом я и думать не хочу! – снова отложил топор Жан.
Я пока так далеко не заглядывал, но ответил, конечно же, подчеркнуто возмущенным взглядом. Мол, да как ты мог такое даже подумать?! Кивнув, мне подтверждая, что иного и не ожидал, дядюшка вдруг вывалил:
– Твоему роду пристало кормиться только с копья. Ну, торговать, правда, тоже можно было бы, – с едва скрываемой брезгливостью признал он, – но что об этом. У нас не хватит серебра, чтобы собрать даже на самый малый караван, с которого была хоть какая-то возможность заработать. Люди, повозки, животные, да и сам товар – все это обойдется слишком уж дорого… – ненадолго о чем-то задумавшись, он неохотно уточнил. – Разве что усадьбу заложить, но торговля сейчас чересчур опасна и велик риск, в случае неудачи, остаться и вовсе бездомным, а значит – потерять и права здешнего горожанина. Нет, лучше бы обойтись без этого…
Я сидел, опасаясь моргнуть лишний раз. Эти нежданные размышления дядюшки, поведали мне о моем собственном предположительном статусе куда больше, чем все доступные ошметки воспоминаний.
«…Блин, да кто же я такой? И ведь не спросишь. Вот что может быть подозрительнее, чем пацан, который не помнит, кто он такой? Судя по гнилым
Очень кстати в памяти всплыло, что латыни Дирка учил тоже он, но откровения на сегодня, кажись, закончились. Мне оставалось только наблюдать, как наставник вернулся к своему топору, и продолжил ловкими выверенными движениями щепить лучину.
Неудачные образцы он отбрасывал к печи, скорее всего, как обычно, они пойдут на растопку, а вот те, что получше, они станут освещать наши тихие почти семейные вечера…
– Эй, хозяева? – голос донесся не с улицы, а уже со двора, и окончательно разрушил сложившуюся идиллию, а значит, не стоило надеяться на еще какие-нибудь оговорки.
«…Ну, кого там черти принесли…» – чуть не выдал я вслух от неожиданности, но вовремя прикусил язык. Не стоило слишком уж отличаться от вежливого и сдержанного Дирка. Так и до беды недалеко.
Сообразив, что неизвестного гостя, как единственному ходячему в нашей компании, лучше бы встретить самому, я подорвался и, успокаивающе кивнул попытавшемуся встать дядюшке.
* * *
За порогом и правда, был чужак.
Юный щегольски принаряженный парень с коротким мечом на поясе. Он находился уже внутри двора, хотя так и не было принято. Но вряд ли это его вина. Очевидно, я в волнении не запер калитку, когда думал о том, как же сообщить наставнику о новых и немаленьких расходах.
– Мое почтение, – весьма корректно, пусть и без хоть какого-то подобострастия поклонился он. – Мой хозяин только что прибыл в ваш город, и хотел бы остаться в нем месяца на три-четыре, а может даже и до конца лета. Не примешь ли на постой? Я знаю, что горе посетило ваш дом, и пусть полученное серебро не залечит душевных ран, но оно пригодится, чтобы покрыть хотя бы часть других потерь…
Одно в этой ситуации точно было хорошо – чувак все-таки не из местных, а значит, одной потенциальной дырой в моей памяти было меньше. Но само предложение оказалось, мягко говоря, неожиданным. Дирк ничего на эту тему не помнил, и как реагировать, оказалось, решительно непонятно. Поэтому я решил схитрить, воспользовавшись «звонком другу». В смысле – попыткой взять паузу и узнать мнение наставника.
– Проходи в дом, думаю, нам стоит обсудить твой вопрос внутри! – переговорщик выдал очередной поклон, и изобразил готовность следовать за мной.
Внутри за мое отсутствие ничего не изменилось: Жан все так же щепил, очаг – шумел, пожирая дрова, разве что стало еще немного теплее. Кивнув гостю на лавку у стола – ту, что поближе к огню, сам я вернулся в «хозяйское» кресло за столом, и нейтральным тоном сообщил заинтригованному наставнику.
– Путешественники просятся на постой. Месяца на три-четыре. Утверждают, что их серебром мы сможем закрыть часть наших потерь. Пусть и лишь материальных…
– Кто вы, сколько человек, сколько нужно комнат и есть ли кони? – Жан тут же выдал вопросы сразу целым списком. – Нужно ли готовить и обстирывать, или станете ходить в трактир? Везете ли товары и надо ли помещение под склад?
Судя по вопросам, во-первых, наставник четко представлял себе, о чем речь, а во-вторых – сходу это предложение не отметал. Обрадовавшись, что поступил верно, я терпеливо замер, изображая человека, который ни на йоту не сомневается в том, что все идет как надо.