Холодные дни
Шрифт:
Глядя, как он обвешивается оружием, я начал ощущать себя несколько голым. Обычных моих штуковин, благодаря которым я до сих пор выживал в различных неприятных ситуациях, при мне не было. Я вытирал потные ладони о джинсы, хмурился и старался не думать о том, что все мое оружие – это курьерская сумка на молнии и говорящий череп.
Томас заметил это.
– А! Чувак, тебе нужен ствол?
– Твои прибамбасы чересчур модные, – ответил я.
Он взошел обратно на борт и вернулся с натурально музейной хреновиной. И швырнул ее в меня.
Я поймал оружие и стал его осматривать. Это был «винчестер» – многозарядная винтовка
31
Один из лучших прицелов своего времени, выпускавшийся в Элкхорне, штат Небраска.
– Кто я по-твоему? – возмутился я. – Джон Уэйн?
– Ты не настолько крут, – хмыкнул Томас. – Оружие удобное, простое в обращении и лупит куда дальше пистолета. Рычажного действия, надежное, не подведет даже в разгар апокалипсиса.
Очко в его пользу, учитывая последние повороты в моей жизни.
– Патроны?
– Стандартные, для кольта-45, – ответил он. – Одним выстрелом снесет с ног любого гиганта, да так, что вставать ему уже не придется. Лови.
Он бросил мне пояс-патронташ – тяжеленный, металлические гильзы размером с мой большой палец. Я перекинул пояс через грудь, убедился, что патронник пуст, но патрон в магазине готов к подаче в ствол, и пристроил громоздкую винтовку на плече, придерживая ее рукой за приклад.
Молли вздохнула:
– Мальчишки…
Томас ткнул пальцем в сторону катера:
– Там у меня автомат, можешь взять, Молли.
– Варвар, – сказала она.
– А я не заслужил автомата? – поинтересовался я.
– Не заслужил, – отрезал Томас, – потому что не умеешь стрелять. Я и эту штуку тебе дал, чтобы у тебя на душе полегчало.
– Готовы? – спросил я.
Молли уже держала свои маленькие волшебные палочки, по одной в каждой руке. Томас расхаживал по трапу со скучающим видом. Я кивнул им, повернулся и в несколько быстрых шагов спустился с дока на каменистую почву острова.
Моя связь с островом была невероятно мощной – но лишь тогда, когда я физически находился на нем. И сейчас, лишь только я ступил на него, как знание хлынуло в меня, сквозь меня – цунами абсолютной информации, которое должно было бы подавить чувства и полностью дезориентировать меня.
Но ничего подобного не случилось.
Это была красота интеллекта, чистое, универсальное знание. Пока я стоял на острове, понимал его с легкостью, но объяснить его не представлялось возможным. Знания острова просто вливались в меня. Я мог сказать, сколько на нем деревьев (семнадцать тысяч четыреста двадцать девять), сколько было повалено летними штормами (семьдесят девять) и сколько яблонь сейчас плодоносят (двадцать две). Мне не нужно
На острове мы были одни. Это я знал. Но я также ощущал какую-то глубинную тревогу, томительное предчувствие. Описание Молли полностью подтвердилось. Что-то было не так: над островом нависло какое-то чудовищное напряжение – давление, настолько ощутимое, что даже деревья стали отклоняться от центра острова и тянуть свои ветви к водам озера. Если бы не мое обостренное понимание острова, я никогда бы не смог ощутить сдвиг тысяч и тысяч ветвей на дюймы – но это происходило именно так, здесь и сейчас.
– Все чисто, – сказал я. – Здесь нет никого, кроме нас.
– Ты уверен? – спросил Томас.
– Абсолютно, – сказал я. – Но держусь начеку. Если почувствую чье-то появление, выстрелю.
– Погоди-ка, – сказал Томас. – Куда это ты собрался?
– Вверх по холму, – ответил я. – Э-э… до башни, по-жалуй.
– В одиночку? Уверен, что поступаешь разумно? – спросил он.
Молли стояла на краю причала. Она присела, вытянула руку и коснулась ею земли острова. Провела по ней пальцами – и внезапно отдернула. Девушка содрогнулась:
– Кгм… Да… Нам не стоит сходить с причала. Не сегодняшней ночью.
В голосе Томаса звучало недовольство:
– Остров сегодня не в настроении?
– Думаю, с нами может произойти что-то плохое, если мы попытаемся пойти с ним, – обеспокоенным голосом пояснила Молли. – Что бы там ни было… Духоприют хочет, чтобы один только Гарри увидел происходящее.
– Почему бы ему просто не сочетаться с Гарри узами брака? – процедил Томас.
– Уже. Вроде того, – сказал я.
– Мой братец… геосексуал?
Я фыркнул:
– Воспринимай его как делового партнера. И будь счастлив, что он на нашей стороне.
– Он не на нашей стороне, – тихо произнесла Молли. – Но… думаю, он может оказаться на твоей.
– Это одно и то же, – предупреждающе сказал я, обращаясь к острову в целом. – Ты слышал? Они мои гости. Будь с ними вежлив.
Ритмически вибрирующая напряженность, исходившая от острова не изменилась. Ни на йоту. Словно холодная могучая неподвижность древнего ледника, который не дрогнет в ответ на потуги эфемерного маленького смертного, неважно, чародей он или нет. У меня было такое чувство, что понятие «вежливость» просто отсутствовало в словаре Духоприюта. Что ж, довольствуемся тем, что он хотя бы воздерживается от насилия.
– Мы еще поговорим, – сказал я острову, стараясь, чтобы мой голос звучал угрожающе.
Духоприюта это не озаботило.
Я едва слышно чертыхнулся, взвалил «винчестер» на плечо и отправился в путь.
Шагая по острову, испытываешь странное ощущение. Это словно разгуливая внутри собственного дома в темноте, с той разницей, что я не знал ни один дом настолько хорошо, насколько знал остров. Я чувствовал, где лежит каждый камешек, каждая ветка, которая может встретиться на пути – ощущал это, даже не получая никаких сигналов от органов чувств. Идти в темноте было так же легко как при солнечном свете – даже легче. Зрением я не пользовался. Но каждый сделанный мною шаг был тверд, эффективен и точен.