Хора. Каталог женщин и мужчин

Annotation

Будущее. Люди ведут новый, "спортивный", образ жизни, от события к событию. В каждом есть победитель. Побеждает тот, кто доставит партнеру больше удовольствия. Единственная важная новость - какой у тебя текущий рейтинг, ведь чем он выше - тем лучше твои партнеры. Сексуальность и креативность определяют карьеру. Роман имеет уникальную структуру. В центре - событие-поединок между мужчиной и женщиной экстра-класса. Полный смысл происходящего становится ясным лишь после прочтения последнего слова. Ограничение по возрасту: 16+

Димитрин Дима

Димитрин Дима

Войдя в подъезд, у лифта он столкнулся с той самой соседкой, которая была еще лучше Алексашиной. Аркаша не удержался и встряхнул гривой так смешно, что он сам бы рассмеялся, если бы ему было до смеха. Валерия лениво обернулась вполоборота и скользнула по нему равнодушным взглядом стеклянных глаз. Пристроившись за ней, Аркаша неловко промямлил:

– Здрасьте!

Женщина едва уловимо (или ему показалось?) кивнула в ответ затылком. К сожалению, это все.

При случайных "подъездных" и "околоподъездных" встречах этих двоих подобное равнодушие с ее стороны всегда оставалось неизменным. Едва ли Валерия и знала, как его зовут и из какой он квартиры. Так думал Аркаша.

Долгие годы одним из самых волнительных воспоминаний для него оставался фантастически прекрасный эпизод с этой соседкой (как будто женщины такого уровня могут быть соседками), о чем она и не догадывалась. Как-то, в чрезвычайно жаркий день лета, он подходил к дому и случайно бросил взгляд вверх. В ту самую секунду Валерия на мгновение высунулась на балкон за бельем в белых трусиках и бюстгальтере, и то и другое в самых любопытных местах с прозрачными кружевами. Аркаша сразу решил, что и первый предмет, и второй явно не предназначались для чужих глаз, но он это увидел.

С того дня он грезил Афродитовыми формами ее тела, в основном, конечно, идеальным сочетанием бедер и талии, гармонией во плоти. Ему казалось, что - каким-то чудом поймав ее взглядом в домашнем белье - он уже жил не зря.

Это мгновение вначале стало его, а затем их мифологией.

Но сейчас они, чужие, стояли молча перед лифтом - Аркаша с трепетом уставившись на ее волосы небесного отлива и вдыхая явно французские духи экстра-класса, исходившие от нее, а Валерия думала о чем-то своем, женском, загадочном - пока дверцы не открылись. Ограниченное пространство кабины лежало перед ними. Ехать с ней вместе на лифте - это что-то вроде того же вынужденного школьного общения с Алексашиной и другими. И то и другое - спорт, причем спорт в чистом виде, в отличие от, например, футбола.

Проникнув внутрь угловатого тела лифта вслед за соседкой, Аркаша, все же самый угловатый из присутствующих, неловко отвернулся к дверце и встал прямо по центру, заслоняя проход и не подавая виду, что знает, кому выходить первым. Справа от него была картинка, изображающая телефонную трубку, и кнопка для вызова диспетчера на тот случай, если лифт застрянет.

О, если бы это случилось сейчас и их замуровало бы здесь навечно; Аркаша даже готов был прожить рядом с ней лишь те дни и ночи, которые можно прожить на голодный желудок, после чего умереть - тоже вместе; ему припомнилось, что замурованные вулканическим пеплом помпеяне перед смертью начинали спариваться, как кролики, чтобы не умирать зря.

Вдруг из сладкой полудремы его вывела надпись: "секс по телефону", что красовалась прямо под изображением трубки. Шутка изначально, конечно, смешная, но давно уже воспринимаемая как самое мелкое и банальное хулиганство даже суровыми старыми девами.

Когда кабина поднялась до пятого этажа, Валерия постаралась протиснуться к выходу так, чтобы свести к минимуму физический контакт с неловким соседом. Он же, что естественно, страстно желал обратного - хотя бы совершенно случайного прикосновения к Ней. И... случилось так, что... ее обнаженный локоть на какое-то мгновенье задел его открытое предплечье (божьим промыслом в тот день последним уроком у них была физ-ра и Аркаша так и пошел домой в спортивной форме), и этого оказалось достаточно, чтобы привести ее в такое исступление, какого она не испытывала никогда в жизни, и, вероятно, мало кто из женщин испытывал подобное когда-либо в христианские и постхристианские времена. Она даже испустила какой-то то ли возглас, то ли стон от неожиданности, пока ноги автоматически выводили ее из кабины. Аркаше послышалось что-то вроде:

– Пфу!

Лера обернулась к лифту и уставилась на Аркашу, чуть ли не как на маньяка, насильника, причем такого, какой не оставляет свои жертвы в живых. Лифт, спасая юношу от разгневанного взгляда этой фурии, закрылся. Однако она оказалась проворнее. Он только приподнял руку, чтобы нажать на восьмерку, как машинная створа отворилась заново.

– Что это?
– вскрикнула Лера с площадки, да так громко, что Аркаша остолбенел.
– Что ты сделал со мной, сукин сын?

Аркаша ошалело смотрел на нее и не мог ее понять. Лера и вовсе забыла, где она и что здесь делает. Ее взгляд дышал одновременно гневом и невыносимым желанием (к кому? к этому прыщавому юнцу?) Но лифт снова закрылся, а затем снова открылся.

– Да кто-нибудь скажет мне, что тут происходит?
– в злобе и на саму себя, и на того, кого она не могла признать мужчиной, достойным ее внимания, вскрикнула самая красивая жительница его подъезда.

Аркаша готов был провалиться в шахту от безысходности. Не в силах терпеть ее дикий взгляд, он нажал кнопку с цифрой 8 с такой силой, что назавтра утром возвращать ее в исходное положение пришлось механику. Что за дичь?
– подумал Аркаша. Что за ересь?

В тот роковой день ничего больше не происходило, если не считать событиями невероятное количество самых разнообразных мыслей в голове Аркаши и, конечно, Валерии. Он даже додумался до того, что его теперь посадят за разврат. Что же такое случилось там, в лифте? На этот мучительно-прекрасный вопрос ответа у них не было.

На следующее утро после ночи, проведенной почти без сна, но не без сновидений о каких-то турах, русалках, синхронистках и прочих недостижимых для рядового советского подростка почти преступных элементах, он кое-как собрался и отправился в школу, в эту треклятую школу. Особенно он боялся снова показаться Валерии на глаза. Теперь она ассоциировалась у него с лифтом, поэтому он спустился по лестнице.

Но как учиться в таком состоянии? На душе было невыносимо и, казалось, выхода нет. Друзей как таковых у него никогда не было. В общем, поделиться хоть с кем-то тем, что творится у него в душе, он не мог. Пришлось весь день промучиться красноречивым молчанием. Домой Аркаша возвращался на автомате, поэтому и вошел в лифт. И только внутри кабины уже вспомнил, что нельзя бы входить.

Лифт, громыхая, поднимался. Когда дверца отворилась, он сразу понял, что это она.

– Здравствуй!
– хотя в ее тоне слышались примирительные нотки, но в целом он все еще был далек от идеала.
– Послушай, мне нужно с тобой поговорить. У тебя сейчас дома никого нет?

Она заранее обдумала эти слова и выпалила их скороговоркой. Аркаша... как это лучше выразиться?.. не верил своим ушам. Валерия же чувствовала себя крайне неуютно. В любой момент кто-нибудь мог выйти на площадку, а у нее, естественно, был муж, да и не в муже дело... Вдруг дверца лифта шумно закрылась, разделив их, но тут же отворилась снова. Это Валерия - как и вчера - догадалась нажать на кнопку снаружи.