Хорал забвения
Шрифт:
— У меня не было никаких враждебных намерений, — спокойно ответил Майкл. — Если могу чем-нибудь помочь…
Вслед за Линь Пяо вышел слуга. Он едва держался на ногах и качался вперед и назад. Его лицо приобрело цвет нагара в ружейном стволе, одежда превратилась в обгорелые лохмотья. Линь Пяо в ужасе попятился.
— Оно распространяется! Остановите, остановите его!
— Как?
— Я согласен, вы — тот самый, избранный! Но остановите его, умоляю! Пусть оно уйдет! Я останусь тут навеки, буду довольствоваться тем, что есть…
В черных каменных стенах появились синие трещины. Они росли, соединялись, и послышался грохот, будто камень разбивали молотом. Звуки доносились из глубины дома — похоже, что-то действительно силилось пробиться наружу.
— Я не знаю, что делать, — сказал Майкл. — Я не волшебник.
— А я волшебник! — простонал Линь Пяо. — Как же со мной могло случиться такое? — Он вытаращил глаза и побледнел, увидев, как от стены отвалился большой кусок камня. Похожая на пагоду башня сотрясалась и рушилась, ее зубчатые террасы охватило голубое пламя. Огненные молнии веером разлетались по всем углам дома, попадали в наружные стены, уносились в долину.
Майкл знал, что надежного укрытия поблизости не найти. Не имело смысла даже отбрасывать тень. Земля под ногами вздымалась, и между расходящимися каменными плитами текла ярко-синяя жидкость. Майкл зажмурился, но открыл глаза, когда его подбросило в воздух. Повсюду кругом взметались синие фонтаны, теплая охристая дымка ночи превращалась в холодный, усеянный звездами мрак.
Майкл ощутил неприятную пустоту в желудке. Невесомый и бесплотный, он витал среди вечного холода, вечного льда. Между пальцев пробегали искры, волосы встали дыбом. Все шерстяные ковры, по которым он ходил, все кошки, которых он гладил, казалось, передали ему свой заряд.
Майкл снова закрыл глаза и опустился на землю. Он дрожал и задыхался. В воздухе пахло электричеством, но земля была неподвижна.
Все умолкло. Майкл ждал, что будет дальше, но тишина не нарушалась. Прежде чем открыть глаза, он нащупал книгу. Целая и невредимая, она лежала в кармане.
Майкл огляделся. Он уже почти разучился удивляться, и зрелище, открывшееся сейчас, поглотило остатки этой способности. Дом исчез, а вместе с ним и сад. На их месте раскинулось поле голубых цветов. Ими пестрила вся долина. Деревья утратили осеннюю листву, зато на ветках появились изумрудные листочки, как во всех лесах, окружавших долину.
Майкл ощупал руки и ноги: никаких травм. Кажется, впервые ему удалось выйти из переделки в Царстве без царапин, синяков и шишек.
Он повернулся осмотреть другую часть долины. В шаге от него, угрожающе подняв кулак, стоял Линь Пяо Тай. Майкл попятился, потом остановился. Спригла не шевелился.
Он весь был голубым.
Линь Пяо Тай превратился в лазуритовую статую. На лице навеки запечатлелись ужас и гнев.
Ярдах в двадцати стоял сидхийский конь. Он тихо заржал, и они с Майклом двинулись навстречу друг другу. Улыбаясь, Майкл погладил его по храпу. Как ни странно, оба выжили. И нисколько не пострадали.
Но неведомые силы, которые освободились, чтобы восстановить равновесие в Царстве, не упустили из вида золотистую шкуру коня.
Теперь скакун Элионса весь, от ноздрей до хвоста, окрасился в небесно-голубой цвет.
Когда Майкл достиг вершины холма и повернул к реке, на долину-тюрьму Линь Пяо Тая сыпался снег. Он остановил коня и оглянулся.
Сквозь снежную пелену было уже не разглядеть то место, где стоял дом. Долину покрывал голубой ковер, которому суждено было вскоре побелеть. Резкая смена сезонов не удивляла. «Такова воля Адонны, — подумал Майкл с усмешкой, — и всякие вопросы тут неуместны».
Он пока еще не хотел целиком подчинять своей воле сидхийского коня и потому ехал только шагом или рысью. Еще несколько дней пришлось провести в лесу. Снова не хватало пищи, но Майкл не обращал на это особого внимания, голод его беспокоил меньше всего. Чередовались закаты и рассветы, и Майкл терял терпение. Ему хотелось убедиться в том, что он движется в верном направлении, а не просто слоняется из одного странного места в другое.
По ночам он разводил костер с помощью изуродованного пальца без ногтя и читал при свете. «Радио Смерти» больше не подавало голоса, сон не нарушался. Майкл перечитал «Кубла хана» несколько раз, хоть и так почти наизусть знал эту поэму еще с младших классов. Ее слова казались одновременно простыми и возвышенными, прозрачными и темными. В книге было и предисловие Колриджа, отчасти подтверждавшее рассказ Линь Пяо Тая, но ни о сновидении Кублы, ни о постройке дворца не упоминалось.
Если Линь Пяо говорил правду — а, по-видимому, так оно и было, — то Майкл обладает частью Песни Силы. И если другая часть — та, которую помешали записать Колриджу, — хранится у Изомага, то он с помощью Майкла вполне мог бы покончить с владычеством сидхов и спасти людей и гибридов.
Или Майкл что-то неправильно понял? Каким образом Песнь Силы может быть и архитектурным, и поэтическим творением? Возможно, Линь Пяо имел в виду кодирование, возможно, поэма и чертог наслаждений содержат в зашифрованном виде некую идею, эстетический принцип, первоначально созданный сидхами…
Тут мысли Майкла отправились блуждать по причудливым орбитам. Он закрыл книгу и улегся возле костра.
В конце концов пропорции важны и в архитектуре, и в поэзии.
— Спи, — устало велел он себе.
На следующее утро Майкл выехал из леса и оказался на краю обширной саванны. В туманной дали темнело нечто похожее на гору (но, возможно, вовсе и не гора). А на земле он обнаружил ловушку.
Она была привязана к молодому деревцу и снабжена чувствительным спусковым устройством. Конь с тревожным ржанием обошел ее стороной. Очевидно, ловушка предназначалась для мелких животных, деревце бы не выдержало веса крупной добычи. Пока никто не попался. В веревочной петле лежала приманка — какие-то коренья, вроде довольно свежие.
Майкл окинул взором кустарники и редкие деревья. Ни один сидх не поставил бы ловушку, чтобы добыть себе пропитание. Может быть, сидхийские волшебники решили поймать животное для ритуалов? Ведь не случайно возле хижины Журавлих лежала груда костей. Но Майкл подозревал, что этот силок создан руками человека. В самой его конструкции, одновременно небрежной и изящной, было что-то человеческое.
Майкл не знал, радоваться ему или готовиться к неприятностям.
Долго ждать не пришлось. Полуукрытая льдом река выбралась из леса и потекла дальше, через саванну. Русло выпрямилось и углубилось, течение ускорилось. Майкл пытался разглядеть гигантское возвышение вдали, но его очертания расплывались в дымке. Однако он уже не сомневался: это не просто гора.