Хорёк-писатель в поисках музы
Шрифт:
«Странно, — подумал он. — Почему она ушла так внезапно?» Он снова бросил взгляд на опустевший берег. Никого... только забытая книга на траве. Он встал и огляделся по сторонам... Никого.
— Вы забыли книгу, — тихо сказал он.
«Как же так? Как она могла забыть? Может, она опаздывала на работу? Или на свидание?»
— Что же теперь станется с этой книгой? — подумал он вслух. — Наверное, я должен о ней позаботиться? Взять ее с собой до завтра?
И высшее чувство справедливости велело ему взять книгу под защиту и вернуть хозяйке, когда она снова придет. Не могла же она бросить ее здесь
Баджирон подошел к книге. Еще не коснувшись обложки, он уже каким-то образом знал... Странное, очень странное предчувствие охватило его. Он поднял книгу.
«Лапа — раз, лапа — два»... Его книга. Она оставила его книгу лежать на траве.
Сердце его заколотилось. Он снова осмотрелся вокруг — что, если она вспомнит и вернется? Он вдруг почувствовал себя непрошеным чужаком. Вопреки самым лучшим своим намерениям он все-таки нарушил ее уединение, вторгся в жизнь молодой хорьчихи, делившей с ним эти часы утренней свежести.
Он крепко зажал книгу в лапе.
По дороге домой его осенило. Завтра — пятница. Теперь она не вернется в парк до понедельника.
И этот момент ему все стало ясно.
Коридоры так и кишели щенками. Он остановил одного и спросил, в каком классе ведет занятия мисс Хорьчиха Уиллоу.
Малыш вытянулся перед ним в струнку:
— Сюда, сэр. В конце коридора, 410-я комната.
— Спасибо, — поблагодарил Баджирон.
— Не за что! Я... — щенок на мгновение замялся, вспоминая урок. — Всегда рад помочь, сэр! — добавил он и от волнения, что ему выпал случай беседовать с незнакомцем по всем правилам этикета, тут же плюхнулся на все четыре лапы и удрал.
«Ах, да», — припомнил Баджирон. «Правила этикета старших» и повышенный уровень «Правил этикета для младших». «Какой бы вред я ни вознамерился причинить другому, сперва я причиню его себе самому».
Сколько раз ему доводилось применять это правило — и от скольких угрызений совести оно его спасло! А «Хорошие манеры для хорьков» — сколько радости ему принесли эти уроки! А «Сила учтивости»! Став взрослым, он понял, как это важно, как это практично и полезно — самая элементарная доброта, простейшая, забота об окружающих, уважение к старшим, уважение к сверстникам, уважение к щенкам.
Баджирон отыскал нужную дверь с табличкой «Мисс Хорьчиха Уиллоу» и заглянул сквозь стекло.
Урок уже начинался: щенки расселись полукругом, приготовившись слушать учительницу — аккуратненькую, подтянутую хорьчиху. Та повернула голову, потянулась за книжкой, бросила взгляд на дверь и замерла, приглядываясь, затем коротко махнула ему лапой, ослепительно улыбнулась и снова повернулась к щенкам.
Волна тепла окатила его, схлынула и вернулась вновь; жар обступил его стеной. Да, это была Хорьчиха Даниэлла. Не кто иной, как она, Даниэлла, делила с ним часы утренней свежести, и день за днем сидела в парке рядом с ним, и так любила этот парк, и уток, и книги. Даниэлла.
Он посмотрел через ее плечо на хорьчат. Они уже утихомирились и в ожидании повернули к Даниэлле внимательные мордочки. Тогда она раскрыла книгу и начала читать.
«Давным-давно, — едва слышно донеслось до Баджирона сквозь стекло, — компания щенков отправилась в поход. И пришли они на берег огромного океана. Щенки были смелые и мечтали о приключениях, но знали они не так-то много...»
Баджирон с трудом оторвал взгляд от этой картины. Затем он улыбнулся, повернулся и пошел прочь по коридору. Торопиться было некуда. Он снова встретит ее в парке в понедельник, он вернет ей книгу, он принесет семечки и хлебные крошки. И скажет Хорьчихе Даниэлле: «Привет! Как поживаете?»
Глава 5
Сидя в мягком свете старинной лампы, Хорек Баджирон оглядывался на те времена с тоской по утраченной вере в себя.
«Ну почему я никак не могу дописать эту первую страницу? — думал он. — Что же случилось после того, как розовоусая заря приподняла кончиком носа темный полог ночи?»
Раздался негромкий стук, и дверь приотворилась на ширину лапки.
— Баджи, — тихонько окликнула его Даниэлла. — Завтрак готов...
Дверь бесшумно закрылась.
Писатель вздохнул. Как быстро пролетело время! Bсе утро — впустую. Он поднялся из-за стола, погасил лампу, вернул неоконченную страницу в ларчик и прикрыл блестящую крышку.
Тщательно очистив перо, он положил его в ящик стола, убрал на место чернильницу, промокашку и шкатулку с рукописью и снова поставил пишущую машинку на стол.
Его собственная Сверхновая до сих пор так и не вспыхнула на литературном небосклоне. И впервые в жизни он испугался, что этого не случится никогда.
Глава 6
В тесной кухоньке его ждала Хорьчиха Даниэлла. Потрясающая красавица: тщательно причесанный блестящий мех, черная, как смоль, маска в белоснежном овале, ясные глазки, радостно засиявшие при виде Баджирона.
Баджи сел за стол и разгладил штопаную льняную скатерть; лапа его, как обычно, нащупала крохотные стежки, так искусно исцелившие порванную ткань.
«До чего же мне повезло, — подумал он. — Ведь она могла выбрать себе любого хорька, какого только пожелала бы. А выбрала меня».