Хорошая девочка должна умереть
Шрифт:
«Формальность, чтобы исключить тебя из числа подозреваемых, — пояснил тогда Хокинс». Пиппа помнила, как сказала ему: «Со мной все нормально». Хотя оба понимали, что ненормальнее ситуации не придумать.
— Пиппа? — Голос Хокинса заставил ее вернуться в реальность.
Инспектор остановился и открыл ей дверь в допросную номер три.
— Спасибо, — решительно сказала Пиппа и, поднырнув под его руку, зашла в комнату. Садиться не стала, только сняла с плеча рюкзак и положила на стол.
Хокинс скрестил на груди руки и прислонился
— Ты же знаешь, что я позвонил бы? — спросил он.
— Зачем? — удивилась Пиппа.
— Насчет Чарли Грина, — пояснил Хокинс. — У нас по-прежнему нет информации о его местонахождении. Но когда его поймают, я непременно позвоню. Не обязательно приходить и спрашивать.
— Я… Я здесь не из-за него.
— Вот как? — удивился Хокинс.
— Происходит кое-что странное, и я подумала, что стоит, наверное… сообщить.
Пиппа замялась и натянула рукава, решив прикрыть обнаженные запястья. Здесь нельзя оголяться и выставлять себя напоказ.
— О чем? Что случилось?
Хокинс напрягся, и глубокие складки пролегли от приподнятых бровей до плотно сжатых губ.
— Я… ну, возможно, у меня появился преследователь, — произнесла Пиппа, и последнее слово застряло в горле. А потом разнеслось по всей комнате, рикошетом отразившись от голых стен и тусклого металлического стола.
— Преследователь? — переспросил Хокинс. Возле рта проступили новые складки.
— Да. Мне так кажется.
— Ясно, — произнес полицейский и почесал седеющую макушку. — Ну, чтобы судить наверняка, должно быть не менее…
— Двух и более эпизодов, — перебила Пиппа. — Я знаю. Читала. Были. Даже больше. И в интернете, и… в реальной жизни.
Хокинс кашлянул в кулак, оттолкнулся от стены и подошел к металлическому столу. Ботинки скрипели, в их шелесте слышалось некое сакральное послание.
— Ладно. В чем это проявляется?
— Вот. — Пиппа взяла рюкзак и открыла его под пристальным взглядом инспектора. Сдвинула громоздкие наушники и вытащила сложенные листы бумаги. — Я составила таблицу, указав там подозрительные события. Сделала график. Еще есть фотография, — добавила она, разворачивая листы и протягивая Хокинсу.
Теперь настал ее черед наблюдать, как двигаются его глаза: слева направо, вверх-вниз.
— Здесь довольно много эпизодов, — сказал он скорее самому себе, нежели ей.
— Ага.
— «Кто будет искать тебя, когда ты исчезнешь?» — Хокинс зачитал вслух главный вопрос, и у Пиппы на затылке встали дыбом волосы. — Началось все в интернете, верно?
— Да. — Она указала пальцем на верхнюю половину страницы. — Сперва мне присылали письма, причем довольно редко. Затем, как видите, инциденты стали более регулярными и перешли в реальный мир. Если они связаны, то ситуация обостряется: сперва цветы на машине, потом…
— Мертвые голуби, — закончил Хокинс, водя пальцем по графику.
— Да. Целых два, — подытожила
— А что за шкала опасности? — Он поднял глаза.
— Показатель того, насколько серьезен каждый отдельно взятый инцидент.
— Нет, это я понял. Откуда цифры?
— Сама определила, — ответила Пиппа. Ноги, словно налившись свинцом, проваливались в пол. — Я провела исследование. Информации про сталкеров не так уж много — видимо, потому, что подобные дела у полиции не в приоритете, хотя зачастую они приводят к серьезным последствиям. Надо было каким-то образом систематизировать события, чтобы увидеть, есть ли прогресс и какова степень угрозы. Шкалу оценки я придумала сама. Могу пояснить, если надо: между онлайн и офлайн-событиями разница в три пункта, и…
Хокинс махнул рукой, перебивая ее. Листы зашелестели.
— Но откуда тебе знать, что эти события связаны? — спросил он. — Что человек, который шлет тебе письма… причастен и к другим инцидентам?
— Я заподозрила неладное, когда получила сообщение про потерянную голову. Оно пришло в тот самый день, когда подбросили вторую птицу. Обезглавленную, — добавила Пиппа.
Хокинс издал горлом странный звук.
— Это весьма расхожая фраза, — заметил он.
— А как же мертвые голуби?
Пиппа выпрямилась. Она знала, к чему он клонит, понимала, чем закончится разговор. Мысли инспектора читались по глазам. Он ей не верит.
Хокинс вздохнул, пытаясь улыбнуться.
— Знаешь, у меня есть кошка, и она то и дело притаскивает дохлых птиц и грызунов. Часто — без головы. Последняя мышь, например, вовсе лежала у меня на подушке.
Пиппа сжала кулаки за спиной.
— У нас нет кошки, — слишком резко и громко произнесла она.
— У вас нет, но есть у соседей. Я не могу начать расследование из-за двух мертвых птиц.
Может, он прав? Пиппа и сама себе так говорила.
— А как же рисунки? Они появились дважды, причем второй раз ближе к дому.
Хокинс перелистнул страницы.
— Фотографии есть? — Он посмотрел на нее сверху вниз.
— Нет.
— Почему?
— Рисунки исчезли.
— Исчезли? — Хокинс прищурился.
Пиппа и сама понимала, как странно звучит ее рассказ. Она выглядит неуравновешенной истеричкой. Хорошо бы так оно и было: лучше считать себя параноиком, которому мерещатся глупости.
И все же внутри разгоралась злость, застилая глаза багрянцем.
— Они стерлись прежде, чем я сделала фото. Но у меня есть другая фотография, с прямой угрозой в мой адрес. — Пиппа с трудом контролировала голос. — Это написали на дороге, где я обычно бегаю. «Ходячая покойница».
— Ну да, твои опасения понятны. — Хокинс перелистнул страницы. — И все же надпись появилась не возле дома, а на людной улице. Нельзя гарантировать, что текст адресован именно тебе.
Так Пиппа себе и говорила. Но сейчас она думала по-другому.