Хорошо сидим!
Шрифт:
Встречался я с одним парнем, который умирал из-за врожденного порока сердца, но не хотел вживлять в сердце искусственный клапан. Я убеждал его, что ничего в этом нет страшного: да, будет искусственный клапан, но продлится жизнь. «Нет! – ответил мне парень. – Я или буду жить как нормальный человек, или умру как нормальный человек». Это был его выбор, выбор мужественного человека, который во время службы в армии в мирное время был награжден боевым орденом. Он выбрал смерть. А ведь смерть – это та сторона бытия, которая обычно вытесняется сознанием, как бы игнорируется.
Жесткостью выбора и отличается Путь от Убежища. Я сознательно развел в книге два понятия – «убежище» и «путь», чтобы была предельная ясность.
Нет нужды пытаться создать собственный облегченный вариант Пути. Это уже было. Но, предупреждаю, все попытки создать облегченный, ускоренный вариант достижения просветления заканчиваются созданием секты. Путь у каждого, разумеется, индивидуален, но основные этапы все равно совпадают. А чтобы стало веселее, я хотел бы вспомнить суфийскую притчу об Иисусе.
Идет как-то Исса-ибн-Мариам и видит группу озабоченных людей. Он их спрашивает: «Чем вы так озабочены?» Они отвечают ему: «Мы, видишь ли, узнали, что есть ад, и теперь думаем, как его избежать».
Идет Исса-ибн-Мариам дальше. Видит группу озабоченных людей. Он их спрашивает: «Чем вы озабочены?» Они отвечают: «Мы узнали, что есть рай, и думаем, как нам туда попасть».
Идет Исса-ибн-Мариам дальше. Видит группу веселых людей, которые пьют, едят, танцуют, поют, веселятся. Он их спрашивает: «По какому поводу веселье?» Они отвечают: «Видишь ли, мы узнали, что такое истина, и нам теперь не важны ни рай, ни ад».
Проблема выбора не так уж проста. Ведь, делая выбор, человек должен быть уверен, что это его собственный выбор, не навязанный ему очередным «я как мы» – друзьями, семьей, социумом и т.д. Поэтому я призываю вас стать свободными, освободиться от своей обусловленности разного рода Мы (от обусловленности, а не от Мы). Только тогда по-настоящему открываются собственные желания и устремления. Только тогда, в процессе выбора, становится возможным отделить главное для себя от второстепенного.
Кто читал книгу Лобсанга Рампы «Третий глаз», тот помнит, через какие страдания пришлось ему пройти, когда в семилетнем возрасте он ушел в монастырь, – физическая боль, обиды… Но он терпел, ибо больше всего на свете боялся быть изгнанным из монастыря и не постичь того, что считал для себя главным.
Так бывает лишь тогда, когда у человека существует реальный мотив, в соответствии с которым он и делает свой выбор.
В смысле духовности, кстати, правильному выбору весьма помогает отработанность социальных программ. Потому что если человеку повезло и он относительно рано отработал все свои социальные программы, то у него есть шанс. Если же нет, то начинаются всякие слезы, грезы, истерики… А еще хуже – может произойти своего рода «стопор», замыкание. То есть до определенного этапа человек дошел, а дальше – все, дальше движения не происходит. Это – страшно!
Вот, например, парень у нас один обучался. На носу летний семинар. И тут ему неожиданно предлагают работу, о которой он после окончания института культуры мечтал три года. Ходил, просил, добивался, а после рукой махнул. А тут нате! Парень ко мне прибежал, спрашивает: «Что делать?» Я ему говорю: «О чем ты спрашиваешь? Ты же взрослый вроде бы человек! Элементарная проблема выбора стоит перед тобой: или туда, или в другую сторону!» Вот так-то!
Реальность и шутит, и помогает: лишь бы человек двигался! Но уж если решил не двигаться, то реальность тебя консервирует, «консерва» – она «консерва» и есть. Тогда ты реальности не интересен.
Вот еще один случай. Обучались у нас в Даугавпилсе в театральной студии два парня из Ленинграда. Один из них, разочаровавшись, решил бросить занятия и вернуться назад, на родной завод. Вернулся. Идет он как-то по заводскому двору, встречает знакомого. Тот его спрашивает: «Где ты пропадал? В отпуске был, что ли?!» А времени-то прошло много – год. Этот парень взял на неделю отпуск за свой счет и к нам в Даугавпилс приехал, чтобы рассказать! Поразительно: и обучение в театре-студии, и наши ночные бдения с интересными людьми, и романы, и роли… а на его заводе все по-прежнему. Никто ничего даже не заметил. Тут он и понял значение фразы о том, что люди спят. Он все-таки ушел. Но спасибо и на том, что приехал, поделился.
Таким образом, у человека был шанс изменить свою жизнь, но он его не использовал. А у некоторых людей нет вообще никаких шансов!
Самое важное – выбить расхожее представление о том, что, мол, «всем все дано, все будут спасены, у всех есть бессмертная душа» и т.п. Чтобы человек проснулся! Чтобы человек закричал: «Караул! Пожар!» А это – очень трудно!
Если и оказывать помощь другому (когда он просит, конечно), то главное – правильно замотивировать человека. Есть у него мотивация – он сделает, продвинется. А нет мотивации – так и продвижения нет. Дело в том, что у каждого человека, в соответствии с его биографией, конечно, набор мотивов чрезвычайно узок. И ему очень трудно замотивировать другого, поскольку у того тоже узкий, но свой набор мотивов. Желание вроде у всех есть, а вот настоящей мотивации не хватает. И предложить свой мотив другому человеку весьма трудно. У него же свой собственный набор явленных ему мотивов. И может казаться, что вот этого-то он должен хотеть, а на самом деле его данный вопрос вообще не интересует. Это крайне важное звено в работе практических психологов: предложить человеку реальный для него мотив. И тогда энергия фрустрации, которая его невротизировала, станет энергией движения к цели. Человек, как правило, понимает, что энергию, которая его фрустрирует, можно использовать, но он не знает, чего для этого нужно захотеть. И человек невротизируется и начинает думать, что ему не везет, что жизнь у него не получилась, не понимая, что для реализации энергии нужна другая мотивация. Тогда то, что человека фрустрировало, превратится в огромную силу, которая понесет его в нужном направлении.
Это не новая проблема. Не надо думать, что ее придумали современные психологи, – она существовала испокон веков и занимаются ею давно. Лучше всего в этих проблемах разбирались дзен-буддисты, суфии и хасиды. Интересно, что все они как бы раскольники: дзен-буддисты откололись от буддистов; суфии – это раскольники в мусульманстве; хасиды – раскольники в иудаизме. Но все они были практическими психологами, которые работали с людьми, в отличие от служителей базовых религий, которые занимались в основном обрядами, ритуалами, но не людьми напрямую.
Хасиды существуют и сейчас, но это не те хасиды. Они тоже скатились к обрядам. Цадиков нет! Цадики – это мастера, учителя. Их при жизни всегда преследовали, чтобы не подрывали устои жесткой культовой системы. То же и с суфиями – их мусульмане часто преследовали; буддисты дзен-буддистов тоже не очень жаловали. В христианстве же церковь долгое время не принимала юродивых. Но, с другой стороны, чего можно ждать от церкви, которая давно продалась государству?! А вот перечисленные мной раскольники – они были практическими психологами. Поэтому много об их деятельности и сохранилось преданий и притч. Они помогали людям, люди их и запомнили.