Хозяин Проливов
Шрифт:
Этот отличался редким добродушием и носил греческое имя Лисимах. До плена он был рабом учителя арифметики Пеламона из Пантикапея, который купил его еще мальчиком и много времени отдал воспитанию добрых наклонностей в маленьком дикаре. В начале войны Пеламон решил покинуть город и перебраться в более спокойный Нимфей, по дороге на корабль напали пираты, и бедный педагог со всеми своими свитками пошел на дно.
Лисимах искренне сожалел о гибели доброго хозяина. Из его слов можно было догадаться, что между ними существовали куда более близкие отношения, чем обычно принято между господином и слугой. Впрочем, и среди пиратов на кораблях подобные связи были не редкостью, хотя дома они оставляли целые семьи, и женщин в лесном урочище хватало.
Сам Асандр с трудом переносил грубые ухаживания папаши Сфокла, так звали атамана. Он знал, что рано или поздно толстобрюхий гвоздила прямо потребует повиновения, и тогда деваться будет некуда. Напрасно Лисимах пытался убедить приятеля, что все на свете имеет оборотную сторону. Из связи со Сфоклом могут проистечь и полезные вещи.
— Сейчас ты что с мечом, что без меча — раб, — философски рассуждал тавр. — А тогда можешь оказаться и хозяином положения. Если б Сфокл заинтересовался мной, я бы знал, как убежать отсюда и помочь остальным.
— Я и так знаю, — огрызнулся Асандр. — После грабежа они высаживаются на каком-нибудь пустынном берегу и пьют без просыпу. Предупредить наших, чтоб не перепились вместе со всеми. А когда мермекианцы наберутся, заколоть их, как свиней, и бежать.
По скептическому выражению лица тавра Асандр понял, что убедить «наших» не перепиться с остальными пиратами не реально.
— Ты мечтатель.
Корабли обогнули мыс Китей. Они ушли уже очень далеко от Пантикапея к югу и здесь у самого выхода из пролива в Эвксин намеревались подкараулить купеческие суда, шедшие в Афины с хлебом. То, что торговцы рисковали так поздно посылать корабли через Темную пучину, наводило на грустные мысли. Город и окрестности голодали. Караваны с зерном собирались по крохам и выходили в море почти без прикрытия.
— Да, Калимах выгреб все подчистую, — удовлетворенно крякнул Сфокл, прищурив мутные глазки и подмигивая Асандру. — Как языком подлизал.
Юноша молчал, правя точилом лезвие абордажного кинжала.
— Последнее отправляют. Чем сеять собираются? — пожал костлявыми плечами второй пират, подошедший к атаману. — Видел деревни на западном побережье? Все мертвые. — Он пятерней поскреб затылок и, поймав вошь, с хрустом раздавил ее пальцами. — Раньше, бывало, когда с рыбой идешь до Пантикапея, пристать негде, весь берег в судах. Лодки плывут, как боевой строй. Сети тянут, так осетр чешуей сверкает на солнце, аж глаза слепит! Как по осени заведут дымище в коптильнях, хоть в море не выходи. Пожар да и только! А теперь?
— Теперь рыбы стало больше, — отозвался Сфокл. — И воздух чище. — Я, — он похлопал себя по широченному, расшитому цветными нитками поясу, — свое теперешнее житье менять на старое не собираюсь. Когда это при архонте было, чтоб караван в Афины шел без прикрытия? И мы его могли голыми руками взять? А все почему? — Атаман снова воззрился на Асандра. — Что скажешь, сынок?
Тот только пожал плечами:
— Откуда мне знать?
— Все потому, — наставительно продолжал Сфокл, — что Калимах слишком жаден, а Народное Собрание боится не выполнить торговый договор с Афинами и лишиться их помощи. Ха! Очень они помогли в прошлую войну!
— Что верно, то верно, — согласился костлявый. — Но Калимах хитер! Надо же, какой-то казначей подмял под себя столько народу! И никто не пикнет.
— Уважаю. — Сфокл вытер тыльной стороной ладони губы. — Ставь паруса!!! — вдруг закричал он. — Вон с передней лодки машут. «Черепахи» показались.
Круглые купеческие суда, в просторечии именуемые «черепахами», медленно выходили на веслах из пролива. Их сопровождали двенадцать мелких дозорных элур — все, что смог выставить Хозяин Проливов для защиты каравана. У пиратов насчитывалось около двадцать ладей. Асандр прикинул соотношение сил. Несмотря на перевес, бой мог оказаться для пиратов гибельным. Их легкие лодки казались слишком неустойчивыми. Однако внезапность нападения давала разбойникам неплохой шанс. Чем наглее они будут действовать, тем реальнее окажется победа.
— Приготовиться! — закричал Сфокл, перекрывая голосом плеск волны.
Его услышали на всех пиратских судах.
— Вы, двое! Живо на брус! — Сфокл тряхнул Асандра за плечо и отвесил Лисимаху пинок.
— Нас не жалко, — бросил товарищу тавр, довольно лихо перевалив через борт. Ни разу не оскользнувшись, он добрался до таранного бруса и протянул Асандру руку. — Прыгай.
Бывший боец Апатуры получил сзади крепкого пинка между лопаток от Сфокла и мешком вывалился за штевни.
— Полегче, приятель. — Лисимах еле удержал его. — Не терпится на дно?
Асандр болезненно сглотнул, глядя, как у самых его ног быстро скользит не отгороженная ничем вода. Он еще более или менее уверенно двигался по настилу палубы, но стоять на скользком, стремительно рвущемся вперед таране, обитом медными пластинами, оказалось куда сложнее. Рассекаемые острым носом волны захлестывали брус. От их плеска у Асандра зарябило в глазах, и он чуть было не оскользнулся. Но тавр вовремя поймал за пояс товарища по несчастью. Сам он, как видно, уже попривык, и голова у него не кружилась.
— Мы будем прыгать первыми, — шепнул Лисимах. — За нами остальные. Видишь, уже столпились с крючьями на носу.
Асандр попытался оглянуться, но тавр удержал его.
— Не вертись! Голова закружится. И ты — покойник.
— Я и так покойник, — хмыкнул юноша, вытаскивая из-за пояса широкий бронзовый кинжал с костяной вороньей головой на рукоятке.
— Не обязательно. Если они не собьют нас из луков, есть шанс.
Лисимах старался держаться как можно дальше от острого конца тарана, прижимаясь к самому борту ладьи. Асандр последовал его примеру.
— Прыгаем разом, — цедил тавр. — Бьем первыми тех, кто окажется рядом со штевнями. А потом падаем на палубу. За нами пойдут эти. — Он презрительно сплюнул в воду. — И там начнется такая сумятица, что всем будет не до тебя. Постарайся откатиться к борту и отдыхай.
Бывший боец Апатуры покрепче перехватил кинжал. Легко говорить! Впрочем, судя по тому, что Лисимах до сих пор жив, у него такое уже не раз получалось. Асандр с невольным уважением посмотрел на товарища. Но глядеть следовало в другую сторону. Завидев приближающуюся опасность, купеческие корабли подняли тревогу и, подгоняемые морскими офицерами с элур, начали перестраиваться на ходу. При их неповоротливости это было очень трудно: весла гребцов цеплялись друг за друга. Борта «черепах» терлись, ломая штевни. Носы грозили того и гляди угодить в бок соседу.