Хозяин Проливов
Шрифт:
— Людям нельзя, — кивнул пчелиный царь, поднося ладонь ко рту. — Но я-то всего-навсего — душа роя.
Снизу по тропинке, ведущей к гроту, послышались торопливые шаги, и через минуту к алтарю подбежал растрепанный пастушок в коричневой хламиде, подпоясанной ивовым лыком.
— Твое величество! — крикнул он. — Рыбаки видели внизу чужие лодки. Камасария велела звать тебя в деревню.
Пчелиный царь обернулся к гостям и сделал радушный знак.
— Камасария — главная жрица. Следуйте за мной. Вас примут с честью. — Он повернулся к мальчику. — Беги в деревню, Казик. Скажи, я веду гостей и они согласны оставить оружие у ворот. Ведь правда? — Мягкий взгляд медово-карих глаз царя уперся в Асандра.
— Правда, — кивнул тот, еще раньше, чем понял, на что соглашается.
— Почему мы должны оставить оружие у ворот? — возмутился Лисимах, вновь выступая из-за спины атамана. Ему совсем не понравилось то зачарованное выражение, которое появлялось на лице друга при взгляде на Аристея. — Кто сказал, что мы в безопасности?
— Я сказал. — В голосе юноши послышались твердые нотки. — Не заставляйте меня сердиться. — Царь побледнел, его лицо сделалось отсутствующим, словно разум Аристея снова соединился с душой роя. — Иначе пчелы набросятся, а у меня не хватит сил их удержать. — Он почти просил, но за этой просьбой таилась реальная угроза. — В деревне вам не причинят вреда. Там одни женщины с детьми да несколько рыбаков. А вы, — он с завистью окинул взглядом ладно пригнанные доспехи Асандра, — воины. Псы моря.
Атаман чуть не расплылся в самодовольной улыбке. Ему польстило откровенное восхищение пчелиного царя.
— Нам нечего бояться, — бросил он. — Если эти люди захотят причинить нам вред, они напустят своих пчел, и никакое оружие не поможет. — Асандр покусал губу. — Поэтому ничего не остается, как положиться на святость законов гостеприимства.
Лисимах хмыкнул. Его народ не чтил гостеприимства, и любой чужак, невзначай забравшийся на земли тавров, считался законной добычей. Годы воспитания у греков внушили ему другие взгляды, но сейчас при виде этого медового красавчика тавр вдруг почувствовал себя дикарем до мозга костей. Он не верил ему ни на волос и остро захотел ощутить теплоту его крови на своих ладонях. «Во имя Табат! — Лисимах вздрогнул. Эта старая фраза годами не приходила ему на память, а вот теперь сама всплыла в голове. — Табат! Табат! Пожирательница жизни!» Атаман еще горько пожалеет, что согласился пойти в эту проклятую деревню!
Асандр уже спускался вслед за пчелиным царем по сыпучей каменистой дорожке. Она была протоптана по склону холма из деревни к святилищу. Сама деревня представляла собой десятка два скромных глинобитных хижин с крышами из тростника. Их коньки венчали черепа коров. Здесь чтили Рогатую Мать, а это, по мнению атамана, не сулило ничего хорошего. Много он видел таких Матерей! Рядом с ними мужчине делать нечего. Разве что в роли быка.
Аристей помахивал леопардовой накидкой. Весенняя жара набирала силу, и он позволил себе расстегнуть пояс с бляшками в виде золотых пчел. «В этой дыре на царей золота не жалеют! — с раздражением подумал Асандр, поймав себя на том, что не может отвести взгляд от узких бедер и крутых ягодиц пчелиного бога. — Говорили мне зимой: возьми женщину!»
Главная жрица Камасария встречала гостей у ворот. Аристей поспешно приблизился к ней и преклонил колени. Она возложила ему руки на лоб и тут же убрала, чтобы повернуться к гостям. На ее лице не было даже напускной приветливости, и Асандр невольно поежился под взглядом колких холодных глаз. Ее одежда, такая же, как и у майской жрицы Апатуры: складчатая юбка, широкий пояс и узкий жилет, открывавший грудь, — лишь подчеркивала разницу. Камасария была зрелой женщиной, еще сохранявшей позднюю красоту. Ее скупой рот окружала сетка морщин. Высокая шея утопала в складках. Рядом с Аристеем она казалась матерью, а не священной супругой, и Асандр невольно задумался: сколько раз Великий год обернулся вокруг своей оси за время ее жречества? Сколько юных царей она встретила и проводила? Двоих? Троих? Что скажет новому мальчику, к которому перейдут пчелы, когда душа нынешнего повелителя соединится с душой роя?
— Это наши гости, Камасария. — Голос Аристея звучал чуть укоризненно.
— Пусть положат оружие. — Жрица неприязненно воззрилась на пиратов. — Чего они хотят?
— Всего лишь воды.
— Всего лишь? — Усмешка обнажила передние зубы женщины, и атаман понял, что у нее не хватает обоих резцов. — В наших местах пресная вода на вес золота: кругом море.
— Ты хочешь золота? — Асандр почувствовал, что его спутники начинают закипать, и предпочел подать голос первым. — Мы заплатим тебе золотом, которое отберем у вас же. — Он даже не пытался скрыть издевку. — Мы сильнее, разве ты не видишь? А на берегу у кораблей осталось еще два раза по столько же морских псов. Ваши пчелы, конечно, опасны, но не опаснее огня, который мы пошлем на ваши крыши с воды вместе с горящими стрелами. Так что расщедрись, будь добра, пока просим честью.
Атаман чувствовал, что его ребята гордятся им. Особенно Лисимах. Но он ощутил также и как напрягся Аристей, изо всех сил стараясь сдержать гнев.
— Госпожа моя, твой прием неучтив, — тихо сказал он. — Оттого и гости отвечают тебе дерзко. Не заставляй меня призывать пчел. Это никому не нужно. Воды вдоволь.
Камасария поморщилась. Как видно, она не привыкла выслушивать возражения. Но и царь, должно быть, пользовался в деревне большими правами.
Женщина подняла руку и раздраженно щелкнула пальцами.
— Оставьте оружие здесь. — Она указала на землю у ворот. — И идите на правую сторону холма. Там бьет источник. Вы легко найдете его в траве по козьему следу.
Оба, и жрица, и Аристей, церемонно поклонились друг другу, сложив руки у груди, и проследовали в деревню. Чужеземцы же нехотя начали складывать луки и акинаки к воротам. Асандр знаком приказал спутникам оставить при себе короткие ножи, которые легко было спрятать под одеждой. Деревенские женщины вынесли им большие глиняные кувшины для воды. Вскинув их на плечи, морские псы направились по указанной тропинке к источнику.
Когда деревня скрылась за склоном холма, их догнал тот самый мальчик, который уже прибегал к царю в шелковичную рощу. Он прыгал с камня на камень и теперь явно шел с берега от рыбаков, потому что держал в руках две ивовые ветки, сплошь унизанные черными, еще мокрыми бычками. Его бронзовая кожа была покрыта капельками воды, а по бритой голове стекали струйки на лоб.
— Царь велел вам передать, — крикнул мальчик, — чтобы вы не ходили на правый склон. Там вода пахнет серой. Козы не пьют из этого ключа, а людей долго пучит.
— Так зачем же ваша Камасария… — начал было Лисимах, но Асандр живо закрыл ему рот ладонью.
— Куда же приказал идти царь? — спросил он.
— Ниже по склону. К Рогатому камню, — отозвался подросток, ковыряя пальцем в носу. — Там коровий водопой, и хоть вода мутная от глины, зато не вредит ни людям, ни скоту.
— Не верю я ему, — заявил Лисимах, когда мальчик скрылся из глаз. — Как хотите, а вода здесь на вид чистая. — Пираты уже дошли до первого источника. — А что серой воняет, так у нас в горах много таких ключей. И ничего. — Он протянул руку, зачерпнул воду и опустил в нее губы. — Вкус хороший.