Хозяин Соколиного гребня
Шрифт:
– Скажи, Торрик, если бы я сейчас прыгнула в воду, ты бы бросился за мной?
– Нет, принцесса. Меня все еще беспокоит нога. Уж лучше я дам тебе уплыть, потому что, если я окажусь в воде, то наверняка утону.
– Вот и хорошо, – бросила Чесса и бегом кинулась к борту.
Но едва она сделала несколько шагов, как ее руку стиснули железные пальцы Керека.
– Так ты испортишь свой новый наряд, Чесса, – спокойно сказал он. – Пойдем, сейчас ты выйдешь замуж за Рагнора.
Чесса посмотрела на его толстые, тупые пальцы и вдруг ясно поняла, что ей делать. Она
– Ты был прав, Керек, у меня нет выбора. Давай побыстрее покончим с этим делом.
– Чему ты улыбаешься?
– А почему бы мне не улыбаться? Если уж такова моя участь, что ж, остается только смириться. Разве ты не рад, что я стала покорной? Разве ты не хочешь, чтобы я вышла замуж за Рагнора?
Керек нахмурился. Она шагала так быстро и бодро, словно ей не терпелось поскорее выйти замуж за Рагнора. Но какая женщина в здравом уме так спешила бы выйти замуж за Рагнора? Что-то здесь было нечисто. Внезапно Кереку стало страшно. Он догнал торопливо шагающую Чессу и опять схватил ее за руку. Да, за ней нужен глаз да глаз.
Брачный обряд занял очень мало времени. Чесса встала рядом с Рагнором. Тот был уже настолько пьян, что едва держался на ногах, однако все же умудрился произнести громко и ясно:
– Я беру тебя в жены, принцесса Чесса, дабы ты стала моей королевой и рожала мне детей, наследников королевства Данло. Если ты будешь покорной и во всем послушной моей воле, если ты будешь мне угождать, жизнь твоя будет долгой и приятной. Я, Рагнор Йоркский, король Данло, клянусь тебе в этом.
У Чессы руки чесались как следует съездить по его тупой, пьяной роже, но она сделала над собой усилие и сдержалась. Вместо того, чтобы ударить, она улыбнулась и положила руку на его предплечье.
– Я, Чесса, дочь короля Ирландии, стану королевой Данло и поеду с тобой, Рагнор, в твою столицу Йорк. Поскольку ты такой, какой ты есть, многое в жизни изменится. Все знают, что это неизбежно. А кто до сих пор не знает, тот узнает, и очень скоро.
Она сделала паузу и кивнула сначала Турелле, а затем Кереку.
– Больше мне нечего сказать, – заключила она. – Абсолютно нечего. Рагнор заорал:
– Теперь она королева, матушка, она, а не ты! Теперь ты можешь удалиться и забрать с собой все бокалы из голубого стекла, которые я еще не разбил. Чесса, подай мне еще меда, а потом мы уединимся и я сделаю тебя своей. Клянусь богами, мне следовало взять тебя еще в тот, первый раз, но тогда Керек мне помешал. Кстати, я до их пор не наказал его за ту дерзость. А теперь ты уже не девственна. Ну что ж, за это я его тоже накажу.
– Конечно, муж мой, – сладким голосом сказала Чесса, вручая Рагнору большой кубок с медом. – Стать твоей – это нечто такое, что даже трудно себе представить. Вот мед, который ты велел тебе подать. Пей, муж мой, пей до дна. Я придумаю, как наказать Керека. Он не должен был наносить тебе такое тяжкое оскорбление.
– Пожалуй, тебе не стоит больше пить, – вмешался Керек. Он знал, что в скором времени Рагнор погрузится в пьяное беспамятство, и тогда Чесса попытается сбежать. Как видно, придется
– Я король Данло, – важно изрек он, – а ты, Керек, – ничто. Когда мы вернемся в Йорк, я возьму воинов и устрою набег на Ястребиный остров. Мы разнесем эту жалкую груду камней и захватим Утту. Пойдем, Чесса, пора мне наконец по-настоящему стать твоим мужем.
– Конечно, муж мой, – проворковала Чесса и, взяв его под руку, повела в шатер.
Турелла пристально смотрела им вслед.
– Она попытается перехитрить меня, Керек, но ей это не удастся. Так что не тревожься. Если нынче Рагнор окажется неспособен овладеть ею из-за того, что слишком пьян, то он сделает это завтра, когда протрезвеет. А после того как он наконец возьмет ее, мы устроим так, чтобы он пил, не просыхая. Так с ним будет легче справиться.
– Не нравится мне все это, – сказал Керек. – Ты знаешь, госпожа, мне это никогда не нравилось.
– У тебя слишком мягкое сердце, – заметила королева. – Пойдем отсюда, Керек. Чесса ничего не сможет сделать. На корабле шестьдесят воинов, и восемь из них будут стоять на страже всю ночь.
Клив приказал воинам из Кинлоха затаиться в глубокой тени, которую отбрасывал высокий палисад Инвернесса.
– Сядьте и не двигайтесь с места. Я не хочу, чтобы вас заметили с корабля. Нам нет нужды видеть, что там происходит. Варрик расскажет все, что нам требуется знать.
– Я вижу восемь воинов, несущих вахту, – сказал Варрик. Он нарисовал на песке план корабля и отметил на нем места, где стояли вахтенные. Воины тут же сгрудились вокруг него и присели на корточки, чтобы лучше рассмотреть рисунок. – Рагнор напился и беспробудно спит в шатре для груза, который находится вот тут. Чесса сидит рядом и ждет.
– Ждет? – переспросил Игмал.
– Да, она ждет нас, – ответил Клив. – Ждет меня. Когда мы появимся, она начнет действовать. Это пугает меня. Мне кажется, Турелла скорее убьет ее, чем выпустит из своих рук.
– Нет, – уверенно возразил Варрик. – Турелла не убьет ее.
Клив недоуменно сдвинул брови. Откуда у его отца такая уверенность? Однако он не стал задавать вопросы.
– Пусть каждый из вас выберет, кого из вахтенных он возьмет на себя, – приказал он воинам. – Мы должны убить их быстро и бесшумно. Не давайте телам падать в воду – плеск от падения может всех всполошить. Я займусь Чессой. Повторяю: чтобы все прошло гладко, мы должны действовать быстро и бесшумно. У кого-нибудь есть вопросы?
Однако оказалось, что датский корабль стоит не у самого причала, как говорил Варрик, а по меньшей мере в пятидесяти ярдах от него. На месте его удерживал якорь и толстые швартовы, обвязанные вокруг причальных кнехтов. Вдоль пристани ходили трое дозорных. Все трое были хорошо вооружены и то и дело поглядывали в сторону города. Незаметно подплыть к кораблю не было ни малейшей возможности – это было очевидно.
К тому же четверо из людей Варрика не умели плавать. Клив выругался.
Варрик был явно озадачен.