Хозяин Вселенной
Шрифт:
«Уйди, уйди, уйди!»
«Загляни в зеркало. Что ты видишь?»
Подчиняясь какому-то внутреннему импульсу, я лихорадочно стал оглядываться, ища зеркало. Да, Истинно Разумные почти не употребляют зеркал, разве только в комнате гигиены… Ага, вот…
Стеклянную дверь можно назвать зеркалом с большой натяжкой, но свет падал так, что отражение было вполне приемлемым. Круглый череп, правильное гладкое лицо — у Истинно Разумных нет мимических мышц, и лицо сохраняет гладкость до самой смерти. Только в углах рта и у глаз копятся морщинки… да, вот они, эти признаки того, что не так уж долго осталось мне обслуживать пищевые синтезаторы.
«Скажи, тебе нужна эта жизнь?»
Я вглядываюсь в собственное отражение в стекле. Оттуда, из-за грани, смотрит на меня чужой лик. Да, чужой.
Где мои крылья?
«Вот именно. Ты не ответил на вопрос».
«Кому охота умирать?»
«Это не ответ. Нежелание умирать есть следствие элементарного животного инстинкта самосохранения. Вопрос стоял иначе. Хорошо, изменим формулировку. Зачем тебе эта жизнь?»
Оттуда, из-за грани, смотрят на меня чужим взглядом мои собственные глаза.
«Я схожу с ума?»
Шелестящий бесплотный смешок.
«Возможно, ты как раз на него вступаешь. Делаешь первый шаг».
Я и моё отражение разглядываем друг друга. Как хотите, не бывает у Истинно Разумных такого взгляда…
«Хорошо. Я отвечу тебе, Внутренний голос. Мне не нужна эта жизнь. Просто неохота умирать».
«Так не бывает, номер Сто сорок три восемнадцать ноль ноль четыре. Все рождённые умирают. Все нерождённые тоже, кстати».
«Великий и Мудрый Повелитель Вселенной бессмертен».
У Истинно Разумных нет мимических мышц и не бывает улыбок, но глаза отражения смотрят насмешливо.
«Ты даже не представляешь, насколько часто меняются в последнее время Повелители Вселенной. Гораздо чаще, чем твои коллеги по работе».
«Этого не может быть».
«…потому что этого быть не может. Ясно. Уверяю тебя, это правда».
Я тупо смотрю в стекло. Странно, но мой страх куда-то исчез.
«Кто ты?»
«Внутренний голос. Хорошо, что ты дал мне возможность увидеть твой облик в зеркале. Теперь я смогу найти тебя вновь среди трёхсот миллиардов обитателей этой планеты».
«Значит, ты явишься вновь?»
«Да».
Мы смотрим друг на друга через непроницаемую грань, гораздо более непроницаемую, чем вольфрамовая бронеплита.
«Я буду ждать… Внутренний голос».
Взрыв в голове!
Я открываю глаза, и цветные пятна неохотно уступают место изображению реальности. Передо мной, как обычно, огромные глаза моей жены.
«Всё видела?»
«Естественно. Ты растёшь, Рома, ты всё время открываешь новые и новые приёмы. Этот приём с зеркалом… И потом, ты не просто воспринимал мысли и ощущения контактёра. Ты с ним беседовал. Рома, ты же беседовал с ним! Постой… Неужели ты и впрямь надеешься наладить регулярное телепатическое общение на таком расстоянии?»
«Я не знаю, — беспомощно хлопаю я глазами. — Я не знаю, правда. Я просто сплю».
«Что же, думаю, в самое ближайшее время тебе предстоит встреча с остальными Всевидящими. Уж это-то дело они не пропустят без внимания».
И только тут до меня доходит.
«Ира, Ир… Они не знают, что такое «совесть». У них просто нет такого слова и понятия».
Долгое, долгое молчание.
«Как там работать?»
Её глаза в темноте кажутся бездонными.
«Знаешь, я чувствую, как будто мы с тобой подлетаем к воронке гигантского смерча, невидимого во мраке. До воронки ещё неблизко, но первые движения ветра ощутимы».
«Я знаю, что ты чувствуешь и думаешь. Я вижу всё у тебя в голове».
Ирочка вздыхает, прижимается ко мне.
«Что-то будет, Рома?»
Я глажу её, целую. Ласкаю упругое тело…
— О! — Ирочка округляет глаза, и выражение их меняется. — Нет, ты просто-таки стремительно растёшь, муж мой. Да больше, больше — ты элементарно привыкаешь. Обычно после сеансов всевидения дикий зверь не поднимал головы…
— Я нуждаюсь в срочном восстановительном лечении.
В любимых глазищах бесится смех.
— Могу предложить проверенное веками народное средство. Я сверху.
— Это подойдёт!
Глава 11. Интересное кино
— Мауна, не надо ей больше давать! Смотри, она уже икает!
— Да, мама, а если она просит!
— Ну мало что просит! Кто из вас двоих разумный?
Мауна вздыхает.
— Ты слышала? Тебе больше нельзя. Я разумная, и ты должна слушаться!
В качестве ответа Нечаянная Радость, урча, жадно глотает кусочки фрукта, на всякий случай придерживая их лапкой. У зверюшки свой взгляд на степень разумности хозяев — наиболее разумен тот, кто больше и вкуснее кормит летучую соню, ласкает её и играет с ней, и в этом отношении наша дочура имеет перед взрослыми членами семьи огромные преимущества.
Мы завтракаем на веранде, любуясь видами — воздух вокруг буквально пронизан колдовским светом Великой Звезды. Впрочем, небо на востоке стремительно светлеет, и сейчас мы увидим восход солнца.
«Сколько живу здесь, а не надоедает смотреть».
«Мне тоже, Рома. Красота не бывает лишней».
— И я, и я люблю смотреть! — встревает Мауна, улавливая наш мысленный диалог.
— Ну ты просто умница у меня! — щедро говорю я.
«Как у вас с «хранителями» дела?»
«Мне первому, и ещё Аине. Потом Биану и Уоту. Иол и Уин замыкающие. Шеф не хочет оголять всю службу разом, мало ли что…»