Хозяин зеркал
Шрифт:
W дохнул на стекло, и тонкий ледяной узор исчез. Очистившаяся поверхность мокро заблестела.
– У него была буква, – сухо сообщил W. – Он мог стать одним из нас. Он подходил – умел мстить. Считал себя во всем правым, а нас – выродками, которых следует уничтожить.
– Полагаешь, он заблуждался?
– Не мне судить. Как бы то ни было, он не захотел воспользоваться возможностью. Принципиальный был, сволочь, не шел на компромиссы. Вот мы его и повязали, но свой осколок он куда-то ухитрился запрятать. Уж мы его пытали-пытали…
Кей поморщился. W иронически
– …пытали-пытали. Не сказал. Тогда я пригрозил, что сожгу живьем его последних дружков. А он мне: «Жги на здоровье». Тут я слегка вышел из себя… бывает со мной такое, взрывной у меня, понимаешь ли, темперамент. Зашвырнул я его вместе с остальными Василисками в Храм, дверь запер и запалил костерок. Горело весело, но гад как-то ушел. И букву, судя по всему, с собой утащил.
Глубоко затянувшись, Кей откинул голову на ручку дивана. W наблюдал за ним с неодобрительным выражением.
– Чего ты эту дрянь куришь? От нее мозги гниют.
– Тебе-то это не грозит.
– Это наезд?
– Это наблюдение. Я уже упоминал, что ты очень плохой лжец?
– Это наезд, – удовлетворенно подтвердил W. – Будем драться на мечах или на швабрах?
Кей выдул тонкую струйку дыма и проговорил:
– Отложим драку. Вернемся к фактам. Не блещущий интеллектом полицмейстер за полдня ухитрился найти тайный проход в Храм…
– Он был зарезан на пустыре или в канализации…
– Этот коллектор идет от Ржавого рынка, под Храмом и только потом выводит на Собачий пустырь. Но допустим, Расмуссен был убит в канализации, когда пытался найти проход, – это лишний раз доказывает, что такой путь существует и нынешние Василиски о нем прекрасно знают. А ты допрашивал-допрашивал, пытал-пытал и не выпытал? И даже зная о том, что магистр сбежал из запертого горящего здания, не предположил такой возможности? Ты очень не хотел, чтобы туннель нашли остальные. Почему?
– Например, потому, что я облажался.
– Но сейчас, когда буква объявилась – ты разве не рад? На шаг ближе к желанному Воплощению…
W молчал и упрямо глядел в окно.
– Так как же? Ты рад? Почему ты еще не отправил Стальных Стражей обыскать Храм, схватить злоумышленников? Почему отпустил Расмуссена одного? Почему скривил козью рожу, когда увидел осколки?
– В чем ты пытаешься уличить меня, брат?
– Пока не знаю. Но, например, в том, что ты сознательно отпустил магистра и позволил ему унести зеркало… букву… что бы то ни было из Города. Подальше от Господ F и P. Почему?
W резко развернулся, спрыгнул с подоконника и процедил сквозь зубы:
– А может, не хочу я никакого Воплощения – как тебе такая мысль? Может, мне и так неплохо?
– Предпочитаешь делить власть с мешком сала и мешком костей?
– Лучше, чем с мешком дерьма, а в последнее время от тебя неприятно попахивает… – W замер посреди комнаты. Отблески скользили по его лицу, и оно казалось переменчивым, как пляшущий над углями огонь.
– Я лишен иллюзий, ты забыл? – вкрадчиво произнес Кей. – Не тешу иллюзиями
– А мог бы, хотя бы для разнообразия. Мог бы сделать вид…
– Зачем?
Взгляды Кея и W скрестились – ледяной блеск, живой огонь. W первым отвел глаза.
– Ты не понимаешь. Воплощение… в нем ты теряешь себя. А я… – Тут W тряхнул головой. – Я себе и таким нравлюсь. Не хочу быть другим. Или другой. По фигу. А теперь я особенно не хочу никаких воплощений…
– Почему?
– Да потому что мне придется убить тебя, дурак! – заорал W. – Потому что у Круга не может быть двух Хозяев! И не делай вид, что ты тут ни при чем – знаю я про твою гнилую возню с зеркалами старой ведьмы. Метишь на ее место? Думаешь, P и F тебе позволят?
– А ты бы позволил? – спокойно спросил Кей.
– Не знаю. Нет, наверное. Как-то это неспортивно.
W сник и снова развернулся к окну. Кей легко соскочил с дивана и встал рядом, и теперь уже отчетливо стало видно, что он выше W и шире в плечах. О подоконник опиралась тощая девчонка в мешковатых хэбэшных штанах и дурацкой майке. Кей положил ладонь ей на затылок и заставил поднять лицо. Глаза девчонки сердито посверкивали, а губы кривились в неприятной ухмылке.
– Дафна… Ты никогда не задумывалась, что слова могут образовывать словосочетания?
– Что ты несешь?
– У Круга могут быть два Хозяина. Надо лишь найти подходящие слова.
Кей прикоснулся к окну, которое снова подернулось инеем. Затем, взяв ладонь девчонки в свою руку, он приложил палец Дафны к стеклу и вывел два слова. Дал ей прочесть – узкие глаза девушки при этом расширились и изумленно округлились, – после чего одним движением стер надпись, скрыв ее под ледяным узором.
– Вот так. Найди R и убери из Города F, об остальном я позабочусь…
– Но никто так не делал, никогда!
– Значит, мы будем первыми. Для разнообразия, так ведь?
Дафна молчала. Взгляд ее сделался испытующим. В ответ на испытующий взгляд Кей улыбнулся с великолепной беззаботностью и поинтересовался:
– Пока мы еще не стали королями горы, как ты относишься к идее прогулки на воздушном шаре?
– Тебе сегодня не хватило шаров?
– Нет, на большом таком шаре, наполненном гелием и с корзиной. В корзине будут корзинки поменьше с вином и провизией, а полетим мы осматривать местность к востоку отсюда, именуемую Химмэльсфэльзен. Говорят, это обломки твоей далекой родины… Глоток ностальгии, а?
Неизвестно, как бы Дафна отнеслась к идее прогулки на большом воздушном шаре, наполненном гелием, потому что в этот момент разговор парочки прервало деликатное покашливание.
– Фрост, вы, как всегда, не вовремя, – констатировал Кей.
– Тысяча извинений, мессир, но вам письмо.
– Письмо?
– Письмо. Принес мальчишка-грум, черный, как сажа. Сказал, что это от доктора Иенса.
В сумраке комнаты нарисовался серебряный поднос с лежащим на нем конвертом. Сам Фрост предпочел остаться невидимым, лишь предложил зажечь свечу.