Хозяйка большого дома
Шрифт:
Карточный стол.
Тихие беседы… мама музицирует, а отец подпевает ей. Голос у него красивый, низкий… книга, которую Ийлэ читает который вечер подряд, скучная, но меж тем бросить не выходит.
Мозаика.
Настольная игра на троих.
И стакан молока, который приносят в постель.
Все как раньше, но слегка иначе…
— Дайна стала нужна, — та память еще саднила, как старая рана. — В таком доме всегда много работы… о нем нужно заботиться.
Она погладила шелковую стену.
Дом спал.
Простил
Боль причинит.
Иная боль во благо.
— Она стала личной горничной матушки… у нее хорошо получалось с волосами управляться, настоящий талант… и мама сказала, что потом, когда все закончится, она даст Дайне рекомендации… то есть, напишет, что она может быть не просто горничной, а личной… это ведь большая разница.
— Но ей было мало?
— Не знаю. Наверное. Маме… был нужен кто-то, с кем можно побеседовать… ее подруги о ней забыли… и писем больше не приходило… и все ждали чего-то…
— Дайна?
— Дайна всегда была готова выслушать… — Ийлэ провела коготком по каминной полке, которая нагрелась. И теплый камень напоминал о лете. — Мне кажется, что мама, сама того не желая, говорила ей больше, чем следовало…
Теплый камень.
Еще немного и раскалится.
Если сжать его в руке и держать, долго держать, быть может, это, внешнее тепло, растопит холод внутри Ийлэ?
— А потом мама сказала, что… мне следует уйти… спрятаться… ненадолго… но все пошло не так…
— Тише… что ты творишь, девочка? Руки лишние? — Райдо снова оказался рядом.
Когда?
Какая разница.
За руку держал, аккуратно, но сильно. А ладонь была в камине, почти касалась рыжих косм пламени, которое благоразумно присело…
— Об этом не надо вспоминать, — Райдо руку заставил убрать.
И от камина отступить.
Он развернул Ийлэ, обнял, стоял, водил по спине ее широкой ладонью, и странное дело, прикосновения эти не вызывали отвращения, напротив, успокаивали.
— Не сейчас… не время еще… ты про Дайну рассказывала… она появилась в доме?
— Да.
— Когда?
— Не знаю… я не… мне сначала было…
— Не до нее…
— Да.
С ним легче.
И тревога отступает, но это ложное чувство защищенности, потому что… просто потому что он — пес. Ийлэ ему нужна, чтобы жить, а он нужен ей… и Райдо клятву дал.
Впрочем, клятва — лишь слова.
Сдержит ли?
— Потом… потом уже… она заняла мамину комнату… и водила туда…
Слюна сделалась вязкой, а губы онемели. И Райдо провел по ним пальцем, стирая эту немоту. От рук его пахло виски, и еще немного — болезнью…
— Вещи брала… мамины шляпки… платья ей были малы, но она все равно… сама расставляла их… умела шить…
— Но у нее не получалось?
— Да.
Он понял.
— Она приходила ко мне… и показывала… говорила, что заслуживает всего больше, чем… что мама сама виновата… ее убили и… а Дайна жива… почему она жива, а маму убили? Мама не воевала… она никому плохого не делала… но ее все равно убили. За что?
— Не знаю, девочка, — шершавый палец Райдо скользнул по щеке. — Что бы я теперь не сказал, тебе не станет легче.
— Наверное.
— Я знаю… не станет. Со временем, быть может…
— Я вас ненавижу.
— Меня?
— И тебя.
— Ната?
— Да… он не возвращается… что-то случилось…
— Что с ним может случиться? У девчонки своей застрял. Влюбился, представляешь? Она мне показалась симпатичной, лучше, чем ее сестрица. Надеюсь, что лучше, потому как Нат — парень хороший, только диковатый слегка. Ну у него жизнь такая была… у всех у нас была такая жизнь, что одичать недолго.
Райдо отпустил.
И хорошо.
Ей не нужно его сочувствие, и вообще ничего не нужно, кроме самой возможности жить.
— Твой отец был королевским ювелиром, верно?
Ийлэ кивнула:
— Тебе нужны его драгоценности?
— Не особо, — Райдо вернулся на ковер, сел он рядом с малышкой, которая сама перевернулась на живот и теперь лежала, растопырив руки. — Они нужны людям, а значит, люди не отстанут. Я пытаюсь разобраться в том, что здесь произошло. Кто знал про твоего отца?
— Немногие… он не то, чтобы таился, просто… кому было рассказывать? Маме вот…
— А она подругам?
— Ты о найо Арманди? Кажется, да… а отец — доктору. Они часто посиделки устраивали. Папа любил маму, и меня любил, но иногда нужен был кто-то, просто чтобы поговорить… и доктор…
— Значит, уже двое… Дайна?
— Да, — Ийлэ после краткого раздумья вынуждена была согласиться. — Она помогала маме… и не могла не видеть ее драгоценностей.
— Трое — это много, — Райдо помог малышке перевернуться на спину. — С кем Дайна водилась?
— С кем она только не водилась.
Прозвучало зло.
Это от обиды, и еще оттого, что Дайна не просто выживала, она получала удовольствие от того, что красива, молода и нравится. И то внимание ее не тяготило.
Ее ничто не тяготило.
Если бы Ийлэ могла жить так…
— Во всей этой истории есть несколько неправильных моментов… — Райдо лег на живот, он гладил малышку большим пальцем по голове, и та улыбалась, норовила за пальцем повернуться.
Пузыри пускала.
Улыбалась беззубой улыбкой.