Хозяйка брачного агентства или Попаданка в поисках любви
Шрифт:
Однако теперь, после нескольких лет скитаний, после встречи с матерью, мне вдруг захотелось вернуться, посмотреть отцу в глаза, поговорить нормально. Пусть он никогда не признает меня, но все же он зачем-то забрал меня у матери, выкупил даже, так зачем?..
Весть о его смерти дошла до меня на середине пути обратно в имение.
Глава 99
Джонатан Ренслир
Я не повернул назад просто для того, чтобы поприсутствовать
Каково же было мое удивление, когда меня не только приняли в доме, но и пригласили на оглашение завещания, обращаясь ко мне «господин Ренслир». Я устал поправлять всех окружающих, что моя фамилия Суккл. На меня смотрели осуждающе, но не спорили.
Во время церемонии прощания я был главным объектом сплетен, обо мне шептались за спиной, сводные сестры, рожденные в законном браке и уже выданные замуж, поливали презрением. Краем уха я услышал, что «генерал умер, потому что ему разбили сердце», «неблагодарный мальчишка был недостоин такого отца» и «он все время искал его и каждый день горевал». Каждая фраза была мне словно гвоздь в сердце. Я никогда не считал, что отец любит меня, он был строг, чаще проводил время в городе, чем в поместье, где меня растили, а, когда приезжал, мы постоянно ссорились. Но в глазах окружающих это я был виновником того, что нестарый еще по меркам магов мужчина умер «от переживаний».
Я посчитал, что на оглашение завещания меня позвали просто по традиции, как и слуг отца, которым он завещал по небольшой премии.
– Моим дочерям, ушедшим в дома мужей, я завещаю две шкатулки драгоценностей, оставшихся от моей супруги, – зачитывал поверенный монотонно и тут же выложил на стол два одинаковых ларца. – Завещаю выбрать ларцы не глядя и не открывая, их содержимое равнозначно по стоимости, но что именно кому достанется пусть решит случай.
– Папа боялся, что мы перессоримся, если попытаемся разделить драгоценности самостоятельно, – всхлипнула одна из женщин.
Вторая лишь вздохнула. Они без колебаний взяли каждая по шкатулке и продолжили ждать окончания чтения завещания.
– А также своим дочерям я оставляю по вкладу в размере семь тысяч золотых, размещенных в ценных бумагах и банковских векселях, которые они смогут передать своим детям или распоряжаться по своему желанию, – закончил поверенный и отложил очередной лист, взялся за новый. – Моему другу Френсису Парфору я завещаю свою коллекцию алкоголя. И здесь послание от генерала: «жаль, что мы не успели распить еще по бутылочке вместе, выпей за то, чтобы Боги подарили мне счастливое перерождение».
– Ох, старый пройдоха, – покачал головой пожилой мужчина, который присутствовал в кабинете.
– Наконец, Джонатану Ренслиру, моему единственному сыну, я завещаю свой дом в столице, имение, вклад в первом столичном банке и все движимое и недвижимое имущество, за исключением завещанного другим лицам.
Я замер ни жив, ни мертв, пораженный услышанным:
– Но… он же… я же… не Ренслир, он меня не признал, – пробормотал я растерянно.
– О чем вы, молодой человек? Документы о вашем принятии в род подписаны еще десять лет назад, – удивленно посмотрел на меня поверх очков поверенный.
Я сидел, будто пыльным мешком ударенный, почти не слыша, как шипели мои сводные сестры, как сыпали насмешками и колкостями их мужья, а поверенный и господин Парфор выпроводили их из дома. Я смотрел в пустоту, пока друг отца копался в его столе, доставая графин с золотистой жидкостью, он плеснул немного в бокал и сунул мне в руку.
– Ничего-ничего, сынок, я понимаю, потерять отца в твоем возрасте – это серьезный удар, – похлопал он меня по плечу.
– Почему он не сказал мне, что принял в род? Я… все это время… – я даже не был в силах выразить то, что чувствую.
– Упрямец. Он всегда был очень упрям. Говорил, что это наследие Ренслиров, и он в полной мере видит эту черту в тебе, – Парфор налили и себе, отсалютовав мне, выпил, не чокаясь.
– Там… на похоронах говорили, что это я довел его до смерти…
– Больше слушай дураков, – фыркнул он. – Генерал винил только себя – в том, что давил на тебя слишком сильно, что не понял, что ты можешь сбежать. Он хотел поговорить, но, едва его люди выходили на твой след, как ты уезжал из города. Я просто не успел.
– А то что он умер из-за переживаний?
– Он не был нежной барышней, чтобы умирать от чувств! – рявкнул жестко Парфор. – Генерала доконала старая рана, магические травмы не так просто вылечить, а он еще, упрямец, работал до последнего.
Оказавшись относительно состоятельным наследником, я толком не знал, чем заняться. Нет, я не оказался баснословно богат, мать, бывало, за месяц спускало такие состояния, как было теперь в моих руках. Но я мог не бояться за свое благополучие, не думать о пропитании, если, конечно, не начинать кутить и играть.
Но я не знал толком, что делать, где найти себе применение. Отец мечтал, чтобы я пошел в армию, но я понимал, что это не моя стезя, мои способности в магии были слишком малы для сражений, а специфические потребности суккуба только все осложнили бы.
Тогда-то ко мне и обратился за помощью Френсис Парфор. Точнее, он приехал со слугами забирать из погребов свое наследство, и между делом спросил, насколько хорошо я освоил способности инкуба и не думал ли применить их на благо родине. Я представления не имел, где они могут пригодиться, но согласился помочь.
Френсис Парфор начинал под начало моего отца в армии, но после ранения ушел на гражданскую службу и долгие годы работал в полиции. Ему первому пришла в голову идея использовать способности инкуба, чтобы считывать информацию со свидетелей и жертв. Я помог в нескольких расследованиях, а после мне сделали и вовсе предложение, от которого я был не в силах отказаться – работать на тайную полицию. Я все же закончил курсы при магической академии параллельно с работой, а затем полностью погрузился в запутанный мир интриг и расследований, убийств, краж и шпионских игр. Силы магии мне не хватало, но опыт был большой, а оружейные амулеты выручали.