Хозяйка магической академии
Шрифт:
Ненавидел её. С каждым днём всё больше. Представить не мог, что так можно ненавидеть родного человека. Но сколько лет прошло…
– Это был мой план, – надел маску уверенного человека и усмехнулся. – И, раз я жив и здоров, это означает только одно: Добровольская вытащила артефакт разрушения и применила его по назначению.
– Так это был твой план? – удивилась Альцина. – Так просто? Почему ты здесь?
– Потому что пришёл доложить о происходящем, – вёл себя как можно спокойнее. – Лина мне доверяет, потому что
Сказал это и испытал гамму неприятных чувств. Ложь. Не она любит меня, и я использую её, а напротив: я люблю её, а она меня использует. Больно? Да. Сам виноват. И так паршиво от того, что я делал против любимой.
– Умно, сынок, умно, – неожиданно произнесла Альцина, а я вздрогнул. Я не был готов к такому. Она не называла меня сыном больше десятилетия.
И я никак не мог заслужить от неё этих ласковых слов. Более того, я вообще почему-то у всех должен был завоёвывать любовь.
Ненавижу её.
– Но что бы ты сделал, если бы наследница Добровольских не повелась бы на твою уловку? – презрительно фыркнула Мира.
– Я надеялся на то, что Альцина придёт мне на помощь и снимет с меня клятву, если всё пойдёт не по плану, – пожал я плечами. – Я не стал вас предупреждать, потому что мне было важно, чтобы вы поверили в предательство.
– Ты знаешь её планы? – недовольная тётка сверкнула глазами.
– Абсолютно. Она собралась с друзьями обсуждать, что делать дальше. Она спасла меня и теперь осознаёт насколько опрометчивым было решение, потому что теперь она не только хозяйка академии, но и владелица артефакта разрушения, – выдал я то, что они могли знать и без меня. – И, думаю, вам понадобится приближённый к Лине человек.
– Да, понадобится, – улыбнулась мать. Она настолько предвкушала свою будущую победу, что она буквально отпечаталась на её лице. Смотреть на это было невыносимо. – Ты молодец, Брендон. Такое мог провернуть только ты. Значит, Добровольская вступила в полное наследство. Похвально. Осталось только использовать её в своих целях и уничтожить запрет о неразглашении.
Они начали трепаться, а я внимательно слушать. Сел подле матери и задумался, правильное ли решение я принял, выбрав сторону Добровольской? Всё-таки, окружающие здесь более-менее моя семья. Те, с кем я долгое время шёл бок о бок.
И я ведь долгое время мечтал о нескольких слугах не-волшебников. Хотел поработить их. Это было так неправильно, что мы прятались. Мы сильнее, мы лучше них.
Взглядом нашёл Никиту, которого долгое время обучал. Бывший простец, ныне сильнейший волшебник. Может, не стоит считать не-магов отсталой расой?
Судя по тому, как он ненавидел тех, кто некогда был ему ровней, не-маги были неприятными людьми, и если дать им в руки оружие, раскрыть о нас, то, возможно, они бы просто уничтожили бы нас своей наукой?
Пока слушал их планы, мысленно рассуждал. Во мне боролись двое, и я плохо соображал, принимая сторону. Но, наконец, я понял, какой вопрос мне нужно задать Альцине, чтобы понять куда двигаться раньше.
Когда собрание закончилось, я честно спросил её:
– Мама, – она очень удивилась, что я назвал её так, – если бы Добровольская не пошла бы за артефактом, ты бы сняла с меня клятву? Спасла бы меня?
Альцина задержалась всего лишь на мгновение, словно обдумывая правильный ответ:
– Конечно же я бы тебя спасла! Что за дурные вопросы! Наплела бы с три короба, что знаю сильнейшее противоядие! – и нервно захихикала.
И вот тогда я понял, что принял правильную сторону. Сторону Каролины. Потому что родная мать нагло врала. Единственное, кого бы она хотела спасти – это свою горящую задницу.
Что ж, Лина, ты узнаешь о них всё.
Каролина
Конечно же мне хотелось признаться в любви Брендону. Конечно же мне хотелось вновь побывать в его объятиях, испытать на себе сладость его поцелуя, но…
Всегда в моей жизни было до счастья всего один шаг, которому мешало одно «но». И в этот раз этим неприятным «но» стала грядущая война. Я не сомневалась, что ещё немного и они сделают свой шаг. Нападут на нас. Растопчут всё то, что было мне важно. Попробуют отобрать у меня жизнь.
Поэтому я решила сыграть на опережение. Я хотела жить. Мне было, что терять. Впервые за девятнадцать лет мне было, что терять.
Я собрала всех друзей в Смотровой башне. В месте, где всё началось. И месте, где я всё планировала закончить. Там я открыла однин из заброшенных кабинетов с прекрасным видом на закат.
– Какой план, Добровольская? Я готов служить вам верой и правдой, – Рейв преклонил передо мной колено.
– Прошу, не надо. Если Конкордия вам доверяет, значит, и я могу всецело довериться, – его поступок меня смутил.
– Конкордия? – он удивлённо посмотрел на мою рыжую подругу. – Силиция, ты не хочешь мне ничего объяснить? Почему ты выбрала другое имя? Почему ты выбрала себе другое имя?
– Силиция? – удивлённо воскликнула Ярослава. – Это имя так часто мелькало с Абигейл. Да ты была её правой рукой? Человеком, который её ни за что бы не предал?
– А ты сомневалась в моей вере? – усмехнулась Конкордия. – Прошу, не заставляйте меня оправдываться сейчас. Я пряталась от Альцины. Я не была уверена в её предательстве, но теперь…
Я коротко кивнула, поддержав подругу. У нас просто не было времени разбираться во всём этом бедламе.
– Почему ты так просто поверила в слова Брендона? Ты же так негативно относилась к нему весь год, – задала я прямой вопрос, потому что Вяцлав всё ещё не верил, что женщина, которая заменила ему мать, на самом деле была лживой тварью.