Хозяйка замка Ёдо
Шрифт:
В первый день девятой луны Хидэёси вошёл в Киото через полгода отсутствия. Знатные самураи и придворные вельможи организовали ему торжественную встречу. Хидэёси дождался возвращения своих вассалов и полководцев, чтобы вместе с ними явиться ко двору, поэтому аудиенция у Небесного государя состоялась лишь четвёртого числа.
Тяте очень хотелось поглядеть на триумфальный въезд Хидэёси в Киото, но ей пришлось отказать себе в этом удовольствии из-за болезни маленького Цурумацу, которому все никак не становилось лучше. Из Дзюракудаи примчался гонец с посланием от его высокопревосходительства. Хидэёси извинялся за то, что долго не писал и, должно быть, тем самым причинил любезной даме Ёдо немало беспокойства. Сыночек, надо думать, изрядно подрос с тех пор, как он видел его в последний раз. Ещё Хидэёси советовал Тяте опасаться
Эти последние слова неприятно поразили Тятю. Неужели он намекает на то, что Цурумацу занедужил по её недосмотру? Уж не Госпожа ли из Северных покоев внушила ему столь нелепую мысль?
Хидэёси явился в Ёдо даже раньше, чем обещал. Тятя твёрдо вознамерилась сразу же развенчать его заблуждения относительно болезни Цурумацу, но от её решимости не осталось и следа, как только она увидела, с каким пылом Хидэёси бросился приветствовать сына, которого не видел целых полгода. К тому же Цурумацу определённо пошёл на поправку — жар спал, мальчик ожил и теперь играл и резвился как ни в чём не бывало.
После падения Одавары Хидэёси щедро вознаградил вассалов за отвагу, проявленную во время осады. Больше всех тогда отличился Иэясу Токугава, и о милости, проявленной к нему, не смолкали пересуды. Отныне под властью Иэясу находились шесть бывших вотчин дома Ходзё: Мусаси, Сагами, Идзу, Симоса, Кадзуса и Кодзу-кэ, к которым ещё прибавились Ава и Симоцукэ. Наряду с этим он получил охотничьи угодья в Суруге, Исэ и Томи на сто тысяч коку ежегодного дохода. Таким образом Иэясу теперь распоряжался большей частью земель из восьми восточных провинций, которые некогда принадлежали Ходзё, а Хидэёси в процессе этого обмена отошли прежние владения Иэясу на западе — Суруга, Томи, Сага, Каи и Синано, в результате чего на посты комендантов всех стратегически важных крепостей в тех краях он смог посадить своих доверенных вассалов.
Означенные меры позволили Хидэёси удалить от столицы Иэясу, который, хоть и проявил себя в битве за Одавару бесценным союзником, ранее слишком уж часто выступал как честолюбивый и очень опасный соперник. Такого человека надобно держать на расстоянии, и Иэясу был отправлен от греха подальше в восточные земли, отделённые горами Хаконэ. Впрочем, в процессе обмена он потерял меньше, чем приобрёл, — кампаку показал себя весьма щедрым господином и к нему, и к другим вассалам. А вот кому действительно не повезло, так это Нобукацу Оде: Хидэёси сослал его на восток, в один из уездов Симоцукэ со смехотворным для сына самого Нобунаги доходом в двадцать пять тысяч коку. Никто не знал истинных причин опалы, однако ходили слухи, что сначала Хидэёси предложил Нобукацу бывшие земли Иэясу, а Нобукацу отказался, поскольку хотел сохранить свою вотчину в Овари. Хидэёси разгневала подобная непокорность, в итоге Нобукацу впал в немилость и лишился всего, что имел. Кампаку же в очередной раз воспользовался случаем устранить соперника, который не раз восставал против его власти да ещё был отпрыском Нобунаги.
Изгнание Нобукацу возымело весьма печальные последствия для его вассала Ёкуро Садзи — хозяина замка Ооно и супруга Когоо. Он потерял и своего покровителя, и вотчину, которая была тотчас конфискована. В народе говорили, что Ёкуро Садзи совершил сэппуку в тот самый момент, когда у него отнимали замок. Впрочем, были и такие, кто верил, что он спасся бегством и скрывается неведомо где.
Молва о Ёкуро Садзи дошла до Тятиных ушей в конце девятого месяца, но она, разумеется, ни словом не обмолвилась об этом сестре. Когоо вот уже год как жила в замке Ёдо и всё это время покидала свои покои лишь для того, чтобы прогуляться по саду в полном одиночестве.
Примерно через месяц после того, как подоспели вести об отчуждении замка Ооно, Тятя нанесла визит сестре, но не застала её. В покоях не было даже прислужницы — вероятно, она сопровождала свою госпожу на прогулке в саду. Странные предметы, которые Тятя никак не ожидала увидеть на божнице в покоях Когоо, заставили её вздрогнуть. Она подошла ближе — и похолодела. Это и правда были поминальные дощечки с именами Ёкуро Садзи и двух его дочерей.
Тятя поспешила покинуть покои сестры. Выходит, Когоо всё знала! Но от кого? Судя по поминальным дощечкам, она убеждена, что её супруг и дочери мертвы, а не в бегах… Тятя почувствовала болезненный укол совести. Конечно, вина за горести сестры лежит не на ней, это не она отобрала замок у Ёкуро Садзи, но ведь и спасти его она не пыталась. А теперь нет больше князя Садзи, который должен был стать верным союзником и покровителем Цурумацу в случае смерти Хидэёси…
В дальнейшем Тятя не раз виделась с сестрой, но никогда не заговаривала на печальную тему. Когоо, впрочем, после трагического события казалась ей более сдержанной и безмятежной, чем раньше.
Новогодние праздники 19-го года Тэнсё [83] Тятя провела с сыном в Ёдо. Гонцы от вельмож и знатных самураев один за другим прибывали в замок с гостинцами для Цурумацу; суета, поднявшаяся по случаю торжеств, утомляла хозяйку.
На пятый день нового года приехал Хидэёси, поиграл с сыном, провёл два часа с Тятей и засобирался в обратный путь, несколько раз повторив, что у него дел по горло.
83
1591 г.
— И что же за дела тревожат нынче покой вашего высокопревосходительства? Теперь, когда Одавара покорилась вашей власти, вы, надо думать, готовитесь усмирить Тохоку? — не без иронии осведомилась Тятя.
— Тохоку занимается Удзисато Гамоо, мне, стало быть, тут не о чём беспокоиться — к осени север будет усмирён, — отозвался Хидэёси.
Сразу после окончания осады Одавары он пожаловал Удзисато Гамоо земли в Айдзу с доходом в девятьсот двадцать тысяч коку и вменил ему в обязанность наведение порядка в северо-восточных землях. Головокружительный взлёт тридцатипятилетнего полководца, который из уездного князька, получавшего триста двадцать тысяч коку с рисовых полей в Исэ, превратился в правителя обширнейших угодий в Айдзу, потрясал воображение. Однако его нынешнее положение завидным назвать было нельзя. Поговаривали о разногласиях Удзисато с Масамунэ Датэ, влиятельным даймё из северных краёв, и о том, что подчинённые молодому полководцу войска бездействуют в ожидании оттепели, поскольку не привыкли вести боевые действия на заснеженных просторах севера.
— Коли Тохоку вас не тревожит, о чём же тогда печалитесь?
— Мало ли забот у государственного мужа, душа моя? Одно совещание за другим — глаз сомкнуть не могу, времени совсем не хватает.
С начала Нового года военные советы действительно не прекращались, но лишаться из-за этого сна было не в привычках Хидэёси.
По окончании семидневных новогодних празднеств он опять нанёс визит в Ёдо. На сей раз кампаку добился своего: совет поддержал его решение о строительстве внушительного числа боевых кораблей во всех приморских провинциях. Цель этой затеи держалась в тайне, подданные терялись в догадках: намерен ли его высокопревосходительство напасть на Чосон [84] или же он отправится воевать страны в южных морях. Слухи распустились буйным цветом.
84
Чосон («Страна утренней свежести», кор.) — одно из названий Кореи, появившееся ещё в 1-м тысячелетии до н. э.; со времён первого вана из династии Ли, пришедшего к власти в 1392 г., до 1897 г, официальное название государства на Корейском полуострове.
Своими истинными планами Хидэёси не поделился даже с Тятей, ясно было одно: он строит флот для броска за море. Тятя между тем недоумевала, почему наезды её господина в Ёдо стали столь редки.
— Мне так одиноко в этом замке, живу словно на обочине мира. Пожалуйста, позвольте мне перебраться обратно в Дзюракудаи, господин.
Услышав просьбу, Хидэёси пришёл в изумление:
— Но ведь у тебя есть собственный замок! Только тебе, матери моего сына, дарована такая привилегия. Чего же тебе здесь не хватает?