Хозяйка замка Ёдо
Шрифт:
Паланкин, возглавивший процессию, занимала Госпожа из Северных покоев, за ней несли даму Сандзё. Третьим в веренице был паланкин дамы Кёгоку, в четвёртом сидели тайко и его сын. Тятя следовала сразу за ними, далее — дама Kara. Охрана Тятиного паланкина была поручена Сюго Киносите, Камону Исиваре и их верным вассалам, свита её, состоявшая из придворных дам, была весьма многочисленна.
В дороге Тятя то и дело откидывала полог, но впереди рассмотреть ничего не могла за спинами всадников, сопровождавших паланкин тайко и Хидэёри; по бокам окрестные пейзажи заслонял её собственный эскорт, а позади напирали воины, охранявшие даму Кагу.
За Ямасиной дорога разветвлялась. Горы были уже совсем близко, а в местных деревеньках то здесь, то там бушевало бело-розовое
У храма Троих Просветлённых в Дайго большая часть эскорта развернулась и пустилась в обратный путь, а гостей встретили другие воины. Между главными воротами монастыря и воротами храма, возле которых стражу несли две статуи демонов, простиралось обширное пространство — площадка для церемоний, обсаженная вишнями в цвету. По обеим сторонам дороги полоскались на ветру белые и алые занавеси, над которыми сплетались чёрные ветки в белой пене лепестков.
Процессия вступила в гостевые покои храма Троих Просветлённых, дабы отдохнуть немного после долгого пути. Там, на территории храма, тоже повсюду цвели вишни. В дзэнском садике звенели ручьи, петляя меж декоративных скал и камней. Супруге и наложницам Хидэёси, а также свитским дамам были предоставлены отдельные покои для предусмотренного по случаю празднества переодевания.
Через час все собрались у входа в храм. Женщины щеголяли в роскошных нарядах, соперничая друг с другом в изяществе. Тятя испытала странное чувство, оказавшись в окружении давних соперниц, — здесь присутствовали Госпожа из Северных покоев, дама Сандзё, дама Kara, дама Кёгоку и ещё много-много наложниц; все стояли поодаль друг от друга, среди своих фрейлин и прислужниц, всех было не узнать с первого взгляда в сказочной красоты одеяниях.
Тайко, его законная супруга и юный наследник, равно как и армия домочадцев Тоётоми в полном составе, начали восхождение на гору, чтобы с её вершины насладиться волшебным зрелищем. А Тятя всё гадала, что же заставило Хидэёси устроить такое помпезное празднество, пригласить ближних и дальних родственников, тьму-тьмущую знатных особ. Раньше ничего подобного ему и в голову не приходило. До сих пор тайко стоило немалой крови держать в подчинении всех своих женщин, гасить ссоры, улаживать размолвки, не допускать открытого соперничества; он до смешного внимательно следил за тем, чтобы в одном месте не сталкивалось больше двух наложниц, и вдруг его посетила блажь собрать их всех до единой и вместе отправиться на любование цветущей сакурой! Но вскоре смутные подозрения развеялись как дым. Тятя поняла, что Тайко просто-напросто хочет, чтобы как можно больше людей разделили его радость, посмотрели, как он любуется цветущей вишней вместе с сыном. Несомненно, именно это желание и побудило его взять с собой законную супругу и многочисленных наложниц. И Тятя вдруг ещё острее ощутила своё превосходство над этими женщинами. До появления на свет Хидэёри лишь сознание собственного высокородства придавало ей сил в жестокой борьбе с другими наложницами, теперь же всё изменилось. Быть матерью наследника тайко — при мысли об этом она чувствовала, как сердце замирает от гордости.
Процессия неспешно продвигалась вперёд. Позади остались пятиярусная пагода и женский буддийский монастырь. Дальше тропа круто забирала вверх, по обеим сторонам её шумели бамбуковые заросли.
Тятя время от времени останавливалась и оглядывалась на маленького Хидэёри, который, цепляясь за отцовскую руку, топал по тропе чуть позади. Шестилетний мальчик был чудо как хорош в нарядном кимоно. Как только попадался более или менее ровный участок дороги, Хидэёри пускался вприпрыжку, и старый отец с трудом поспевал за ним, кряхтя и задыхаясь. В окружении юного наследника то и дело колокольчиком звенел женский смех, раздавались возгласы умиления.
Подле замшелого каменного мостика стараниями самурая из клана Масуды недавно был возведён чайный павильон. Жена самурая в старинных одеждах — алой накидке и светло-зелёном кимоно — вышла навстречу гостям. Она взяла Хидэёси за руку и повела в павильон. Там тайко отведал несколько чашечек чаю, остальные освежались бодрящим напитком, расположившись на траве. Лишь Госпожа из Северных покоев с фрейлинами продолжила восхождение к вершине, не сделав передышки. Её поведение поразило Тятю — можно подумать, статус законной супруги давал этой женщине право относиться с пренебрежением к самому тайко!
Все наложницы были с дамой Ёдо весьма почтительны и держались в нескольких шагах позади неё. Тяте в тот день впервые за долгое время довелось столкнуться с дамой Кагой, и та, вопреки ожиданиям, всякий раз опускала глаза, встретив её взгляд, как будто выказывала искреннее уважение. На фоне прочих наложниц юность и красота дамы Каги привлекали взоры. Её лицо, ещё недавно являвшее собой ледяную маску, воплощение высокомерия и суровости, теперь сделалось нежнее, щёчки округлились, смягчив выражение и черты.
Дама Кёгоку, кузина и добрая подруга Тяти, вела себя на любовании цветущей вишней совсем как преданная служанка матери наследника Тоётоми. Её поведение по отношению к Тяте стало ещё сдержаннее, манера говорить — ещё почтительнее. В нежном личике Тасуко, которое так и светилось добротой, Тятя увидела странное очарование, трудно уловимое с первого взгляда, но куда более притягательное, чем прелесть юной Омаа.
Дама Кёгоку всё время норовила остаться в самом хвосте процессии. В час отбытия из Киото её паланкин несли перед паланкином тайко, однако, когда началось восхождение к вершине, Тасуко пропустила вперёд всех наложниц. После чаепития у павильона самурая из клана Масуда Тятя сделала кузине знак занять место рядом с ней, но дама Кёгоку ответила на это смущённой улыбкой и замедлила шаг.
Тятя, раздосадованная её робостью, произнесла приглашение вслух:
— Мы так долго не виделись, прошу вас, присоединяйтесь ко мне. — Она не понимала, почему высокородная дама Кёгоку идёт, точно какая-нибудь простолюдинка, позади других наложниц.
Второй чайный павильончик стоял в роще криптомерии на берегу шустрой горной речушки, в которой резвились караси и карпы. Третья остановка была сделана в роскошных чайных покоях, где всем знатным особам хватило места.
Четвёртый чайный домик тоже оказался настоящим дворцом. Возведён он был стараниями самого Юэмона Масуды в пяти тё [106] над подножием горы. Пятый, построенный Токудзэном, высился в окружении множества маленьких павильонов различных стилей, где расположились на отдых все участники процессии без исключения. Так, освежаясь время от времени чаем в домиках, сооружённых на всем протяжении дороги, процессия медленно продолжала путь к вершине горы Дайго.
106
Тё — японская мера длины, равная примерно 110 м.
Наконец все вышли на плато, с которого открывалась удивительная панорама. Весеннее солнце, нырнувшее было за тучи, снова выглянуло, пролило на землю тёплые струи света. Десятки придворных дам, прислужниц и ближайших вассалов тайко дожидались там прибытия участников праздника. На плато тоже цвели вишни; лепестки, облепившие неподвижным белым кружевом чёрные ветви, перекрещенные под синим небом, были здесь белее, чем в храмовых садах у подножия.
Среди деревьев стояли павильоны для чайной церемонии, гостей ждали изысканные яства, поданные прямо на траве. Пирующие переходили с одного места на другое, любуясь морем цветов, слуги подавали наилучшее сакэ из Каги и Хакаты, было тут и восхитительное рисовое вино, приготовленное монахами из Нары, и знаменитые напитки из самых разных провинций. Кукольники, уже и раньше развлекавшие знатную публику во время остановок в чайных павильонах, снова начали представление Бунраку [107] на плато.
107
Бунраку- традиционный японский кукольный театр.