Хранитель дракона
Шрифт:
— Ну так что? Договорились? Срок: две недели. Если выиграешь ты, то сама решишь, что с нами станет дальше. Если выиграю я, ты больше никогда не будешь ставить палки в колеса нашим отношениям и сомневаться во мне. Раз уж тебе так хочется, поиграем две недели, если иначе никак.
— Иначе ты сам вообще-то не хочешь, — напомнила я. — Просто оставь меня в покое, и дело с концом.
— Под «иначе», Марина, я имел в виду совсем другое, — терпеливо возразил Лекс, по-прежнему не сводя с меня взгляда. — Ты бы могла просто довериться мне. Поверить, что ты и вправду для меня — гораздо большее, чем временное развлечение. Поверить, что я знаю,
— Я согласна. Для твоей чрезмерной самоуверенности это будет хороший урок, — я довольно улыбнулась, уже вовсю предвкушая свою победу.
— Тогда договорились. И чтобы ты не усомнилась, я закреплю наш договор магически, — тут же от его пальцев, все еще держащих меня за локоть, пробежали крохотные искры, но совсем неощутимые.
Я даже ответить ничего не успела. Резко притянув меня к себе, Лекс впился наглым поцелуем в мои губы. Я попыталась его оттолкнуть, но куда уж там. И потеря контроля, до головокружения… Как же все-таки это приятно… И даже будто бы правильно…
Едва от меня отстранившись, Лекс с улыбкой прошептал:
— Похоже, две недели — это неоправданно большой срок, правда?
Я едва не полыхнула от злости.
— Лекс! — в сердцах стукнула его кулаками по плечам. — Ты же сказал, все добровольно!
— А что, разве было не добровольно? — с самым невинным видом парировал он, в глазах плясали веселые искорки.
Но тут же снова прижал меня к себе, несмотря на сопротивление, и прошептал, едва не касаясь губами моих губ:
— Упрямая моя, ты же сама хотела выяснить отношения до конца. Так что не будем больше ходить вокруг да около, как раньше держась в рамках «у нас просто легкая симпатия». У тебя есть две недели, чтобы доказать, будто ты не хочешь мне принадлежать. Ну а до этого, уж извини, целовать я тебя буду, когда захочу и сколько захочу. Перестану, только если вдруг не встречу взаимности. Но почему-то я в таком очень и очень сомневаюсь.
Только сейчас Лекс ослабил объятия, позволяя мне отстраниться. Несколько секунд молчаливого диалога взглядами… У меня аж дыхание перехватывало от злости, стояла, сжав руки в кулаках. А Лекс смотрел на меня со спокойной уверенностью, что все будет именно так, как он хочет. И ни тени сомнения в этом.
Резко развернувшись, я ушла в спальню. Не стала зажигать свет, сразу легла на свою кровать, потеснив крепко спящих дракончиков. Лекс пришел следом, переоделся и тоже лег спать, ничего мне не сказав. В комнате повисла звенящая тишина. А мне казалось, что в воздухе чуть ли не искры трещат. Вот как-то враз все стремительно перевернулось… От симпатии и легких намеков до открытого противостояния… Но я не сомневалась в итоге. Мы еще посмотрим, кто кого.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
О драконьей радости и поиске ответов на вопросы
Утро началось с истошного вопля Гринфрога. От испуга и неожиданности я резко села на кровати, спросонья вообще не понимая, что происходит. Дракончик кругами носился по комнате, размахивая лапками, и голосил. То ли от безудержного счастья, то ли из-за некой вселенской катастрофы.
Благо, тут же проснувшийся Лекс мигом Гринфрога выловил.
— Мелкий, ты чего разорался? — спросил он хоть и сердито, но все же обеспокоенно.
— Вот! Вот! — дракончик аж захлебывался эмоциями, пытаясь указать лапками себе на спину.
— Что там? — я совсем уже ничего не понимала.
— А… Так у него еще один роговой выступ вырос, — сообразил Лекс и даже улыбнулся: — Ну, мелкий, поздравляю. Только все же пугать нас так с утра пораньше не стоило.
Я тут же снова откинулась на подушку. Пока еще сонное сознание тормозило и жаждало лишь спать. Но куда уж там. Уснешь в этом дурдоме…
— Я срочно должен полюбоваться на себя! — требовал Гринфрог. — И вообще, что за несправедливость? Кто повесил зеркало так высоко?! Я даже в прыжке до него не достану!
— Просто кое-кто пока слишком мелкий, — отмахнулся Лекс, явно собираясь еще подремать.
— Нет! Это просто кое-кто слишком эгоистичный! — Гринфрог тут же забрался на кровать. — Вставай! Вставай! — принялся скакать на Лексе. — Вставай! Неси меня к зеркалу!
Я даже не сделала попытку приструнить дракончика. Не меня достает, да и ладно. Тем более Лекс уже вовсю пытался выловить улепетывающего по покрывалу Гринфрога. А у меня под боком сонно потянулась Клементина. Я тут же драконочку погладила. Робко улыбнувшись, она вдруг, словно смущаясь, тихо сказала:
— А у меня тоже новый роговой выступ появился. Вот, — указала лапкой себе на спину.
И вправду в череде тянущихся от головы в сторону хвоста треугольных выступов красовался новый, пока более светлый, чем остальные.
— Поздравляю! — обрадовалась за нее я. — Отнести тебя к зеркалу?
— Нет-нет, не надо, благодарю, — она скромно опустила взгляд, но все же не удержалась: — Ну если только мельком на себя взглянуть…
Гринфрог, между тем, таки доканал Лекса. Тот придвинул к шкафу кресло, чтобы дракончик, забравшись, на спинку, мог увидеть свое отражение. Туда же рядом я посадила и Клементину.
— Маринка! Ты только посмотри красота какая! — восторгался своим видом Гринфрог.
— Красота-красота, — я погладила его по голове.
Хотя Клементина ничего не сказала, но Лекс и сам заметил у нее изменения.
— Умница моя, — тепло улыбнулся он.
Драконочка аж просияла. Казалось, до этих его слов она даже не решалась радоваться. Зато теперь вертелась перед зеркалом рядом с Гринфрогом.
Ну а я решила еще поспать. Все-таки с пробуждением у меня магии я стала хорошо ощущать время. И сейчас до того, чтобы вставать на занятия, оставался еще целый час.
Лекс тоже лег. И если вскоре его ровное дыхание свидетельствовало о крепком сне, то я так уснуть и не смогла. Все смотрела на дракончиков. Гринфрог то собой любовался, то расписывал Клементине, какая же она все-таки красивая.
— Ты и раньше была самая прекрасная, но теперь вот прямо вообще! — восторгался он.
Она кокетливо потупляла взгляд, но явно была очень довольна.
А я, хоть и радовалась за драконов, но теперь вопросов прибавилось. И еще больше не давала мне покоя вчерашняя ссора с Лексом. Теперь на трезвый без бушующих эмоций рассудок было яснее ясного, что я конкретно вляпалась. Но вот только кроме злости мучило и еще кое-что: непонимание. Или, может быть, мне настолько не хотелось верить в то, что это Лекс просто перестал изображать доброго и милого и показал, наконец, свое истинное я.