Хранитель драконов
Шрифт:
— Так вы грузитесь или нет? — крикнул капитан, облокотившись на фальшборт.
Он ждал, что ему ответит мужчина, и был удивлен, когда заговорила женщина. Обращаясь к капитану, она запрокинула голову, и свет, проникнув сквозь вуаль, обрисовал черты ее лица. Словно цветок повернул чашечку к солнцу, подумалось Лефтрину. У нее были большие, широко расставленные серые глаза, а лицо по форме напоминало сердечко. Волосы она зачесала назад, но Лефтрин заметил, что они темно-рыжие и вьются. Нос и щеки женщины были щедро усыпаны веснушками. Кто-нибудь другой мог счесть, что рот у нее
— …Действительно нет выбора, — донеслись ее слова, и Лефтрин стал гадать, что он пропустил мимо ушей. — Мы будем рады отправиться вместе с вами. Я уверена, что ваш корабль нам вполне подойдет.
Печальная улыбка появилась на губах женщины, и, когда она снова обернулась к своему спутнику, Лефтрин ощутил боль от неведомой потери.
Незнакомка склонила голову и мягко извинилась:
— Седрик, прости. Мне жаль, что тебе пришлось участвовать в этом. Мне неудобно, что я таскаю тебя с одного корабля на другой, не дав даже выпить чашку чая или походить несколько часов по твердой земле. Но ты ведь все понимаешь. Мы должны ехать.
— Что ж, если вы желаете по чашечке чая, я могу приказать принести его вам с камбуза. А если вам нужна твердая земля, то ее в Трехоге, да и во всех Дождевых чащобах, считайте, и нету. Так что вы ничего не теряете. Добро пожаловать к нам на борт.
Этой речью он снова обратил на себя внимание женщины.
— О, капитан Лефтрин, как это мило с твоей стороны! — воскликнула она с искренним облегчением, согревшим капитану душу.
Пассажирка подняла вуаль, чтобы взглянуть на него, и Лефтрин почувствовал, как у него перехватывает дыхание. Он ловко перепрыгнул через борт на причал. Поклонившись незнакомке, капитан с удивлением увидел, что она сделала два шажка назад. Юная Скелли издала едва слышный смешок, но Лефтрин бросил на нее взгляд, и она мигом занялась своим делом. Сам же он снова повернулся к незнакомке.
— Пусть Смоляной и не выглядит таким изящным, как другие корабли, которые тебе доводилось видеть, госпожа, но он доставит вас в целости и сохранности в верховья реки, где почти не ходят такие большие суда, как он. Видишь ли, у него малая осадка. И команда, которая знает, как находить нужный фарватер, когда течение реки меняется. И не нужно дожидаться этих игрушечных лодочек, чтобы добраться до Кассарика. Может быть, на вид они и получше моего Смоляного, зато раскачиваются, как птичья клетка на ветру, а команда с трудом толкает такую посудину против течения. Вам куда удобнее будет у нас. Помочь тебе взойти на борт, госпожа?
Он улыбнулся женщине и осмелился протянуть ей руку. Незнакомка неуверенно взглянула на эту руку, потом на своего спутника. Тот неодобрительно поджал губы.
«Он ей не муж, — отметил про себя Лефтрин, — иначе бы возразил. Тем лучше».
— Прошу, — поторопил ее капитан.
Гладкая белая перчатка соприкоснулась с грубой, покрытой пятнами тканью его рукава, и Лефтрин понял, как велика разница между ним и этой дамой. Женщина опустила глаза, и капитан залюбовался ее длинными ресницами на фоне веснушчатых щек.
— Сюда, — сказал он и повел ее к грубо сколоченным сходням.
Те заскрипели и покачнулись у них под ногами, и женщина чуть слышно ахнула и крепче схватилась за его руку. Заканчивались сходни довольно высоко над палубой баркаса. Лефтрину захотелось взять незнакомку за талию и опустить на палубу. Но он просто предложил ей опереться на его руку. Она с силой вцепилась ему в предплечье и смело спрыгнула вниз. Из-под темно-зеленой ткани мелькнула белая нижняя юбка — и вот уже женщина крепко стоит на палубе рядом с Лефтрином.
— Приветствую вас на борту, — радушно сказал он.
Миг спустя спрыгнул на палубу и франт, его башмаки стукнули о доски. Он посмотрел на сундуки, которые Скелли поставила рядом с остальным палубным грузом.
— Эй, это нужно отнести в наши каюты! — крикнул он.
— Боюсь, на «Смоляном» не найти отдельных кают. Конечно, я с радостью предоставлю свое помещение даме. А мы с вами разместимся вместе с командой в кубрике, в палубной надстройке. Там не слишком просторно, но это ведь всего на пару дней. Уверен, мы поместимся.
Тот, кого пассажирка назвала Седриком, похоже, совсем запаниковал.
— Элис, прошу тебя, передумай! — взмолился он.
— Отчаливаем и вперед помалу! — скомандовал Лефтрин, обращаясь к Хеннесси.
Старпом рявкнул на матросов, на палубе воцарилась обычная деловая суета. Воспользовавшись этим, Григсби, корабельный кот, решил познакомиться с новыми людьми. Он прошествовал к женщине, храбро обнюхал край ее одежды, потом вдруг встал на задние лапы, а передними оперся о ее ноги, чуть закогтив юбку.
— Мряу? — спросил кот.
— Пшел прочь! — прикрикнул на него Седрик.
Но к неожиданной радости Лефтрина, женщина присела на корточки, чтобы тоже поздороваться с котом. Юбки легли на палубу вокруг нее, словно опавшие цветочные лепестки. Она протянула руку Григсби, тот обнюхал ее и потерся рыже-полосатой головой.
— Ой, он такой милый! — воскликнула пассажирка.
— Ага, и его блохи тоже, — со скрытым отвращением пробормотал франт.
Но женщина только тихонько рассмеялась, и ее смех напомнил Лефтрину журчание речной воды у носа корабля.
Наступила ночь. Тоскливый ужин, где невкусную пищу пришлось есть с жестяных тарелок за исцарапанным деревянным столом, миновал — и это было хорошо. Седрик сидел на краешке узкой койки в кубрике и размышлял о своей судьбе. Он был несчастен. Несчастен, но непоколебим.
Палубная надстройка оказалась низким сооружением. В ней было три комнаты — хотя едва ли эти чуланы заслуживали такого названия. Одна — капитанская каюта, где сейчас поселилась Элис. Вторая отводилась под камбуз, там стояли печь и длинный выщербленный стол с лавками по обе стороны. А третья была кубриком. Занавеска в дальнем его конце отделяла более широкую, чем у других членов команды, койку, на которой в относительном уединении спали Сварг и его жена Беллин. Жалкая привилегия, подумал Седрик.