Хранитель драконов
Шрифт:
Он избегал кубрика как можно дольше, оставаясь на палубе с Элис и наблюдая, как мимо скользят берега, поросшие лесом, который становился все гуще. Баркас двигался ровно и на удивление быстро шел вверх по реке, против течения. Складывалось впечатление, что команда, толкающая его, не прилагает почти никаких усилий. Большой Эйдер и Скелли, Беллин и Хеннесси орудовали длинными шестами, а Сварг сидел на руле. Корабль шел без остановок, избегая мелей и топляков, словно заколдованный. Матросы работали так слаженно и умело, что Элис залюбовалась ими. Седрик тоже оценил их мастерство, но смотреть и восхищаться ему надоело куда раньше, чем ей.
Судя по всему, приятного собеседника здесь не найти. Верзила Эйдер, палубный матрос, размерами сам напоминал кофр. Беллин была почти такой же мускулистой, как ее муж Сварг. У старпома Хеннесси не хватало времени на болтовню с пассажирами, за что Седрик был ему признателен. Скелли потрясла его как своим юным возрастом, так и тем, что была женщиной: что ж это за корабль, где девушке приходится выполнять матросскую работу? Заглянув в вонючий кубрик, Седрик отказался от мысли вздремнуть днем, чтобы скоротать бесконечные часы путешествия. Это было бы все равно что спать в конуре.
Но вот наступила ночь, и в воздухе заклубились тучи насекомых. Они загнали Седрика в кубрик, а усталость заставила его сесть на койку. Вокруг него, в непроглядной темноте, дрыхла команда. Сварг и его жена удалились в отделенный занавеской альков. Скелли и кот спали на одной койке, девушка свернулась клубочком вокруг рыжего чудовища. Оказалось, она была племянницей капитана, и ей, скорее всего, предстояло унаследовать корабль. Поэтому бедняжка была вынуждена учиться тонкостям ремесла, начиная с самой низкой должности. Старпом Хеннесси растянулся, заняв всю койку; одна рука свисала с края, так что кисть касалась палубы. Воздух казался густым из-за запаха пота и выдыхаемой влаги; время от времени кто-нибудь ворочался во сне, бормоча и постанывая.
Седрику предоставили на выбор четыре свободные койки — очевидно, некогда на корабле Лефтрина было больше народа. Седрик выбрал нижнюю, и Скелли, проявив великодушие, убрала с нее все барахло и даже кинула два одеяла. Ложе оказалось узким и неудобным. Сидя на краешке постели, Седрик пытался не думать о блохах, вшах или более крупных паразитах. Аккуратно сложенное одеяло выглядело достаточно чистым, но ведь он видел его только при свете лампы. Сквозь сонное дыхание команды было слышно, как журчит за бортом вода. Река, серая и такая едкая, казалась сейчас опаснее, чем когда они плыли на большом, высоком корабле. Этот баркас сидел в воде намного ниже. Кислый запах реки и прибрежной чащи проникал в кубрик.
Настал вечер, сумрак заструился над водой, словно вторая река. Команда подвела баркас к отмели и привязала к растущим там деревьям. Канаты были толстыми и прочными, а узлы, похоже, надежными. Но река хотела поиграть баркасом и настойчиво тянула его к себе, отчего судно мягко раскачивалось и поскрипывало. Канаты, которыми оно было привязано, натягивались. То и дело баркас кренился, словно упираясь пятками и отказываясь поддаваться течению.
«А если узлы развяжутся?» — подумал Седрик.
Потом напомнил себе, что на корабле есть вахтенный: первую половину ночи дежурит Большой Эйдер, а позже он разбудит себе на смену Хеннесси. Да и сам капитан оставался на палубе и курил трубку, когда Седрик наконец-то решил сдаться и уйти спать в зловонный кубрик. Несколько мгновений он колебался — не остаться ли спать на палубе. Ночь была довольно теплой. Но вскоре над ним с жужжанием нависло облако жалящего гнуса, и пришлось спешно укрыться в помещении.
Седрик снял башмаки и поставил их у края койки. Потом аккуратно сложил сюртук, неохотно убрал его в изножье и, не раздеваясь более, улегся поверх одеяла, которым был застелен тощий матрас. Подушка тоже оказалась тонкой. От нее разило тем, кто спал на этой койке прежде. Седрик взял свой сюртук и подложил под голову.
«Всего два дня», — напомнил он себе.
Два дня вполне можно выдержать. Потом баркас прибудет в Кассарик, они сойдут на берег, и Элис наверняка найдет способ получить разрешение на изучение драконов. И он, Седрик, будет рядом с ней, под прикрытием ее верительных грамот, ожидая подходящей возможности. Они задержатся не более чем на шесть дней — этого времени вполне хватит, как он сам сказал Элис. А потом вернутся в Трехог, поднимутся на борт «Совершенного» и направятся обратно в Удачный, где его ждет новое будущее.
Седрик отчаянно скучал по дому. Чистые простыни, просторные, полные свежего воздуха комнаты, хорошо приготовленная еда, свежевыстиранная одежда. Неужели он просит от жизни так много? Достаточно, чтобы вещи вокруг были чистыми и приятными. Чтобы сосед по столу не жевал с открытым ртом и не позволял коту таскать кусочки мяса с тарелки.
— Я же просто хочу, чтобы все было пристойно, — грустно произнес Седрик в темноту.
И вздрогнул от воспоминания, которое пробудили эти слова.
…Тогда он расправил плечи, сглотнул и продолжал настаивать на своем.
— Я не хочу ехать!
— Там ты станешь мужчиной! — напирал отец. — И это прекрасная возможность для тебя, Седрик. Не просто шанс показать себя, но шанс показать себя в лучшем виде! Да еще человеку, который может обеспечить тебе блестящую карьеру! Мне пришлось потянуть за кое-какие ниточки, чтобы добиться этого. Да половина парней в Удачном готовы из кожи вон вылезти ради такого шанса. Торговцу Марли на новом корабле не хватает матроса. Ты поедешь не один, с другими парнями твоего возраста, вы вместе будете обучаться ремеслу. Ты найдешь себе друзей на всю оставшуюся жизнь! Работай усердно, привлеки внимание капитана — и получишь повышение. Торговец Марли — человек богатый, а помимо кораблей и денег у него есть дочери. Если ему случится благосклонно взглянуть на тебя, твое будущее обеспечено, это любому ясно.
— Трейсия Марли — очень милая девушка, — подсказала мать.
Под полными надежды взглядами родителей Седрик чувствовал себя как в ловушке. Сестры уже допили чай и умчались из-за стола — играть в саду, заниматься музыкой, навещать подруг. А Седрик сидел, пригвожденный к месту мечтами родителей. Мечтами, которых он не разделял.
— Но я не хочу работать на корабле, — осторожно сказал он.
Отец сжал губы, глаза его потемнели, и Седрик поспешно добавил:
— Я не против того, чтобы работать. Правда, совсем не против. Но почему нельзя трудиться в лавке или в конторе? Где-нибудь, где чисто и светло, куда приходят приятные люди. — Он перевел взгляд на мать. — Мне ненавистна мысль, что придется столько времени проводить в разлуке с семьей. Корабли уходят из Удачного на целые месяцы, а иногда и годы. Разве я это выдержу — так долго не видеть вас?