Хранитель драконов
Шрифт:
Здесь, в Кассарике, равно как и в Трехоге, большинство жителей ходили с открытыми лицами. Это был их город. Чужакам же, если они относились к местным жителям без уважения, приходилось очень быстро отсюда уезжать. Элис старалась не глазеть на рабочих, когда те шли мимо них на мостике. Кисти и локти у них были густо покрыты чешуйками, причем не телесного цвета, а синими, зелеными или ярко-алыми. Один мужчина оказался совсем лысым, череп его зарос чешуей, напоминающей странный обтягивающий капюшон; такая же чешуя шла по линии бровей и вместо губ вокруг рта. Еще у одного под подбородком была плотная бахрома из мясистых
Но теперь она стояла на прочном помосте и не знала, куда девать глаза. Ранним утром здесь было не так уж много народа, но все они были явственно отмечены Дождевыми чащобами. Многие бросали на Элис любопытные взгляды, и она отчаянно твердила себе, что дело всего лишь в ее наряде, который сильно отличается от местной одежды и поэтому привлекает внимание. Мужчины были одеты почти одинаково: темно-синие рубашки из плотного хлопка, бурые штаны из толстой парусины, свободные холщовые куртки, а на ногах — тяжелые башмаки, покрытые засохшей грязью. На их плечах висели холщовые сумки — видимо, с обедом. Из карманов штанов торчали толстые перчатки и шерстяные шапки.
— Рабочие с раскопок, — пояснил Лефтрин, когда они прошли. — Идут на весь день под землю. Там всегда холодно и сыро, и зимой, и летом.
Мимо прошла женщина в мягких кожаных штанах и кожаной жилетке, отделанной мехом.
— Она древолаз, — пояснил Лефтрин. — Видишь, ходит босиком, чтобы крепче цепляться за ветки. Полезет в верхние ярусы кроны собирать плоды или птиц ловить.
Когда Элис почти решила про себя, что жизнь женщин в Кассарике тяжела и безрадостна, навстречу им промчались, болтая на ходу, две девушки. Они были наряжены в легкие утренние платьица и, вероятно, направлялись к подругам, чтобы пройтись с ними по рынку. Их оборчатые юбки были короче тех, что носили сейчас в Удачном, и из-под них выглядывали мягкие коричневые туфельки. Плечи девушек украшали кружевные косынки, а их шляпки имели форму огромных свернутых листьев. Элис повернулась, чтобы посмотреть им вслед, и на миг ее охватило знакомое чувство зависти. Они выглядели такими веселыми, так радостно щебетали друг с дружкой о своих девичьих заботах… Дойдя до мостика, девушки взялись за руки и, легонько топоча по досочкам, перебежали на другую сторону с озорным гиканьем — точно мальчишки-сорванцы.
— Почему ты вздыхаешь? — спросил Лефтрин, и Элис поймала себя на том, что все еще смотрит девушкам вслед.
Она покачала головой, улыбаясь собственной глупости.
— Я просто подумала, что каким-то образом проскочила этот возраст. И всегда об этом сожалела. Такое чувство, что из девочки я сразу превратилась в солидную женщину, периода вот такого беззаботного времени в моей жизни и в помине не было.
— Ну уж, ты говоришь прямо как старуха, у которой уже вся жизнь позади.
У Элис перехватило горло.
«Так и есть, — подумала она. — Через несколько дней я вернусь домой и стану такой, какой мне предстоит оставаться до конца жизни. Никаких приключений, никаких перемен… И завтрашний день не будет обещать ничего, кроме благопристойной обыденности».
Она попыталась проглотить ком в горле и к тому времени, как смогла заговорить, подыскала более подходящие слова:
— Что ж, я замужняя женщина с устроенной жизнью. Видимо, немного скучаю по чувству неуверенности. По возможностям, ожидающим прямо за углом.
— Хочешь сказать, у тебя никогда этого не было?
Элис помолчала, потому что правда отчего-то казалась унизительной.
— Вероятнее всего. Полагаю, моя судьба была предрешена с самого начала. Брак стал для меня некоторой неожиданностью. Я не думала, что когда-нибудь выйду замуж. Но как только стала замужней женщиной, моя жизнь обратилась в рутину, подобную той, что сопровождала меня прежде.
Лефтрин молчал дольше, чем следовало бы, и, взглянув на него, Элис увидела, что его губы странно кривятся — словно он пытается удержать внутри себя какие-то слова.
— Можешь говорить откровенно, — предложила она, а потом задумалась, хватит ли ей смелости выслушать то, что он хотел утаить.
Капитан улыбнулся ей.
— Может быть, я сейчас покажусь невежливым, но знай: если бы я был женат на такой женщине, как ты, и она сказала бы другому парню, что ее жизнь в браке со мной не слишком отличается от жизни до брака… Пожалуй, я попытался бы понять, что делаю не так. — Он приподнял брови и прошептал с почти неприличным намеком: — Или чего не делаю!
— Капитан Лефтрин! — воскликнула Элис, потрясенная до глубины души.
А капитан рассмеялся, и она с ужасом поняла, что вторит ему. Когда оба умолкли, чтобы отдышаться, Лефтрин предупреждающе поднял руку:
— Нет, не говори мне! Есть вещи, которые жена не должна никому говорить о своем муже. К тому же мы уже пришли, так что времени на праздные разговоры не осталось.
Они стояли у дверей Зала торговцев. Каждая из высоких створок была сделана из цельного куска черного дерева высотой в два мужских роста. Лефтрин толкнул одну створку, и она бесшумно отворилась.
В холле не было окон. Свечи в единственном канделябре источали запах апельсиновых цветов. Лефтрин, не замедляя шага, прошел по застланному ковром полу и открыл следующую дверь, такую же высокую. Элис последовала за ним и оказалась в круглом помещении. Ряды скамей ярусами поднимались кверху от широкого возвышения. На возвышении стоял длинный стол из светлого дерева, а за столом — дюжина тяжелых кресел. Половина из них пустовала. Висящие в воздухе сферы, по виду — из желтого стекла, озаряли помещение золотистым светом. Расположены эти светильники были так, что тени, отбрасываемые предметами, принимали странную форму. По стенам комнаты висели гобелены — либо вытканные Старшими, либо искусная подделка. Элис впилась в них глазами, страстно желая попросить позволения в деталях изучить каждый рисунок.
Внезапное появление Лефтрина и Элис вызвало легкий переполох среди шестерых членов Совета, сидевших в креслах. Несмотря на ранний час, они были облачены в официальные одеяния торговцев. Каждая мантия отличались от других по цвету и покрою, указывая, из какого семейства первопоселенцев происходит ее владелец. Элис не знала ни одного из них. Семейства торговцев в Удачном и в Дождевых чащобах имели разные корни, хотя нередко их связывали между собою узы брака. Ближе к середине стола сидела женщина с морщинистым лицом и с жесткими седыми волосами, остриженными ежиком.