Хранитель историй
Шрифт:
«А что если великодушный спаситель, так искренне пообещавший уберечь Рика и избавить их семью от проклятия, солгал?!»
Клер вздрогнула от собственных мыслей. Но обреченное настроение, было всего лишь началом.
«Возможно, он специально запер меня, чтобы я не смогла помешать его Хозяину»
Картина, в которой мистер Сейл приклоняет голову перед тучным силуэтом Сквидли, не покидала Клер до самого полудня. И она предприняла очередную попытку бежать. Но, увы, выбраться из комнаты через окно ей так и не удалось. Дверь также продемонстрировала свою прочность. Клер вновь припала к окну, понимая, что ей остается только ждать возвращение мистера
На улице продолжала кипеть жизнь. Провожая взглядом каждого прохожего, Клер ловила себя на мысли, что в любом горожанине она пытается угадать своего брата.
На лице девушки выступили слезы. Безвольно отчитывая секунды, она с трепетом в сердце осознавала — драгоценное время бесследно утекает сквозь пальцы.
В ту минуту, когда солнце потянулось за серые стены ратуши, с первого этажа послышались тяжелые шаги. Ключ резко повернулся в замке. Клер только и успела обернуться: на пороге стоял ее псевдо — спаситель. Его худое почти мертвенно — бледное лицо за недолгий день вытянулось еще сильнее, покрывшись густой щетиной. А взгляд стал туманным и выражал одну лишь усталость и безразличие ко всему окружающему.
— Вы виделись с ним? Он пришел на встречу? Что он сказал? Как себя чувствует? — засыпала его вопросами девушка.
Ничего не ответив, Сейл захлопнул дверь, сел за стол и видимо обуреваемый невероятной жаждой, залпом осушил бутылку рома.
— Ну не молчите же вы… Ради всего святого, ответьте… Что с моим братом? — Клер едва сдерживала слезы.
Сейл поднял на нее отрешенный взгляд, попытался изобразить непосредственность, но у него так ничего и не получилось. Девушка все поняла без слов.
— Что с ним? Этот проклятое исчадие бездны добралось до него?! Я не верю! Слышите, не верю!
Дернувшись, моряк хотел что-то возразить, даже слегка приоткрыл рот, однако в последний момент передумал.
Клер терпеливо ждала. Пауза продолжалась недолго. Расстегнув верхнюю пуговицу камзола и ослабив бант на рубахе, Сейл прервал затянувшееся молчание.
— Ваш брат не пришел на встречу, мисс Джейсон. И возможно вы правы: в этом виноват именно тот, кто не имеет собственной души и хуже самой ужасной чумы, способной сожрать целый город. Но спешу вас уверить, Рик в порядке. По крайне мере пока. И у нас миллион шансов вырвать его из лап этой проклятой Химеры.
Не дослушав спасителя, Клер закрыла лицо ладонями и комнату наполнили горькие всхлипы.
Сейл замолчал. Как бы он не старался — ему было не под силу утешить бедную девушку. Ни одно его слово, даже самое лживое, облеченное сладостным ароматом истинного успеха, не могло ободрить ее. Вера в победу угасла как маяк на острове Ситхи, где уже дюжину лет не видели старого смотрителя.
Поморщившись, Скиталец попытался выгнать прочь мрачные мысли. Долгие годы он силился отыскать ключ способный открыть ему тайну рождения мистера Сквидли; боролся с ночными кошмарами и призраками; старался избавиться от сомнений и вновь окунуться в давно позабытое прошлое; разрубал кривой саблей собственный страх, преследовавший его с тех самых пор, когда он вместе с капитаном Бероузом вступил на остров Грез…
И что же теперь? Он собирается расписаться в собственном бессилье?!
Последняя фраза пронзила бывшего юнгу в самое сердце, дав выход копившемуся гневу.
Ударив кулаком по столу, Скиталец не смог усидеть на месте. Клер вздрогнула, обернулась на резкий звук.
— Мисс Джейсон, — осторожно начал Сейл, — я больше не собираюсь скрывать от вас ни единого факта. Поверьте, история
— Но мой брат, — рассеяно вымолвила Клер.
Перевернув песочные часы, стоявшие на полке, Скиталец твердо произнес:
— Даю вам слово капера: я закончу говорить до того, когда последняя песчинка присоединиться к своим сестрам, а ваш брат все еще будет иметь шанс на спасение…
Песок медленно заструился вниз, напоминая крошечный водопад далеких островов, где почитают древние законы и не любят чужаков желающих нарушить привычную гармонию запретного круга. Там таяться сотни секретов мироздания, но каждый из них имеет своего стража, способного разрушить все сущее, если переступишь запретную черту. Многим эти места покажутся Небесными садами, и не будет ни одного равнодушного, кто не захочет насладиться здешней красотой.
Здесь никогда не бывает дождей. Толстые незапачканные тяжелой городской суетой облака, неспешно тянуться с востока на запад, демонстрируя свое немыслимое великолепие. Кокосовые пальмы, словно дамские зонтики возвышаются над прозрачными водными лагунами. Прекрасные песчаные пляжи, напоминающие муку, стелятся вплоть до каменных гротов и туннелей, за которыми начинаются изумрудные и многоярусные, будто величественные корабли, тропические джунгли. Именно там прячутся диковинные животные, стаи розовых голубей и радужных попугаев, верно охраняющие тропу к причудливым силуэтам гор, способных открыть свои сокровища отнюдь не каждому смертному. Лишь избранный может узреть гордый пронизывающий небеса шпиль и лишь избранному суждено увидеть струящийся словно водопад, песчаный поток, неспешно исчезающий в бездонной воронке, близ мыса Туресса острова Грез…
Не могу сказать, сколько мы плыли: день, два, десять, или всю жизнь, но мне показалось, что я потратил невероятную уйму времени на выполнение самой грязной и отвратительной работы. Когда я не драял полы, то ладил паруса; если заканчивал там, то помогал коку; если обед был сготовлен, то начищал до блеска чужие пряхи и ремешки. Даже в абсолютном отдалении от земли, каперы желали выглядеть презентабельно, а для этого у них был маленький слуга, который не способен ответить — нет. Наверное, на других кораблях юнгам тоже жилось не сладко, но в тот момент я считал, что только мне выпала столь тяжелая участь и моя судьба уже давно разыграна в орлянку без права выкупа.
Капитана я видел редко. Бероуз предпочитал коротать бесконечные морские дни в своей каюте, куда меня, безусловно, не допускали ни под каким предлогом.
Первая стоянка случилась через пару недель, которые на тот момент показались мне вечностью. Команда высыпала на берег, словно термиты из горящего пня, а я с завистью глядел им вслед, продолжая наводить лоск на 'Бродяге'. Мои мечты о славном будущем капера рушились как карточный домик. Я стал рабом собственных иллюзий. Меня взяли в поход навроде подручного средства, верного и послушного слугу, коим я оставался все эти годы.