Хранитель историй
Шрифт:
Надо было отметить, что капитан с честью вышел из этой сложной словесной дуэли. Не проронив ни слова, он дослушал пламенную речь до самого конца, лишь недовольно дернув бровью. Но вот только его смертельные раны, полученные в момент сражения с всезнающим противником, оказались куда серьезнее, чем могло показаться на первый взгляд.
По мрачному залу пронесся едва различимый шорох, который с каждой новой секундой молчания становился все отчетливее. Гостю удалось-таки поселить в каперах семя сомнения.
— Уж не знаю, что
— Поведать, почему ты сейчас паникуешь, — слова гостя прозвучали не как вопрос, а утверждение. — Потому что каждый из вас чего-то страшится, будь-то недоросль или умудренный сединами старец. У каждого из вас существует свой скелет в шкафу. И я без труда могу углядеть в вас эти страхи…
Последняя капля, переполнив чашу терпения, вызвала в капитане только неприятную ноющую боль в области кишечника. Его голова разрывалась от сотни вопросов — и он решил не мешкать. В противном случае, гость мог окончательно запудрить мозги его верной команде.
Пора ставить в этом разговоре жирную точку.
Пистолет рявкнул сторожевым псом и мрак на короткий миг вспыхнул, а после вновь воцарилась тишина. Злая, недобрая тишина, неспособная принести в мир никакого, даже самого маломальского добра.
Капитан ждал, а жертва продолжала стоять на ногах. Кожаная куртка и запахнутый плащ слегка дымились в районе сердца, но Сквидли, казалось, даже не заметил последствие выстрела.
— Бессмысленный поступок, Скут, — заметил Квинт, нарушив напряженное молчание. — Не так ли, хозяин. Мы рассчитывали совсем на другую реакцию.
Осоловелый взгляд капитана пронзил гостя насквозь, но от этого не стал смертоносным и не совершил того, что не удалось сделать свинцу.
— И что ты намерен предпринять дальше? — смахнув с себя дымящийся след выстрела как дорожную пыль, поинтересовался Сквидли.
— Уничтожить почудившийся мне кошмар! — рявкнул капитан, подав сигнал.
Семеро каперов, притаившихся в тени полумрака произнесли свое веское слово: их ружья заговорили одновременно.
Рааааааазззззззззз, — и по залу поползли клубы едкого дыма. Пираты не могли решать проблемы иначе. Переговоры, ультиматумы, послабления, — то были слова незнакомые их скудному языку.
Обнажив длинную трехгранную шпагу, капитан сделал несколько шагов в направлении гостя. Он не терпел подобного поведения раньше, не потерпит и сейчас. Желание схватить наглецов за грудки и лично добить острым уколом в сердце стало для него навязчивой идеей. Только двигала Скатом отнюдь не ненависть, а страх. Безумный страх того, что он и правду столкнулся с чем-то необъяснимым и могущественным. Тем, что так боятся священники, когда к ним приводят одержимых безумцев; тем, чего мы безумно страшимся, услышав о чумной пятнице; тем, чего мы так опасаемся на смертном
Резкий звон металла о металл в буквальном смысле обезоружил капитана. Искушенный в фехтовании он отчего-то с необьяснимой легкостью потерял свой очередной трофей — защита противника была подготовлена удачно. Попытавшись мгновенно ретироваться, Скат схватился за эфес, но твердая поступь придавившая шпагу, не дала ему шансов вновь завладеть оружием. А треск ломающегося лезвия разрушил последние надежды.
— Что б тебя черти взяли, — впопыхах ругнулся капитан, отскакивая назад. Руки сами собой нащупали пистолет. На зарядку оружия нужно было всего пару секунд.
Из глубины зала послышались сдавленные стоны, звон металла — кто-то еще пытался сопротивляться, возможно сделал пару удачных выпадов, скорее всего даже ранил кого-нибудь из нападавших… Только все это было напрасно. Как можно причинить вред тому, кого не берет свинец?!
— Да кто ты такой?! Треклятый Зиф и вся его сподручная братия! Ответить?!
Теряя одного помощника за другим, капитан продолжал тянуть время. Но его воображаемое судно, уже давно накренилось и дало течь на оба борта.
Пистолет был наготове. Еще миг. Секунда. Один удар сердца.
Дым рассеялся. Гость не пошевелился. Невооруженный, он смиренно держал руки в карманах, и молча наблюдая за происходящим. Его широкополая шляпа, казалось, еще сильнее скрыла огромное лицо, а плащ был похож на боевую кольчугу, которой уже сотню лет не пользовались королевские стражи.
Рядом с Сквидли стояло еще двое. Один — предатель, чья мерзкая улыбка выглядела хуже усмурской пиявки, а второй, с обнаженной саблей, показался капитану невероятно похожим на… Нет, он не мог так сильно заблуждаться!
— Не узнаешь меня, Скат?
Капитан прищурился.
— Не утруждай себя. Мое имя — Бероуз. Капитан Бероуз. Надеюсь, не забыл о таком, жалкий прихлебатель?! Или решил, что если я сгинул в морской бездне, ты волен наложить свои вонючие лапы на мои сокровища. Извратить память обо мне?
— Но так гласит закон, — на выдохе выдавил Скат, начиная медленно сходить с ума.
— Глупое слово- закон, — внезапно вмещался в разговор Сквидли. — Совершенно бесполезное и лишенное всякой силы. Теперь, надеюсь, ты это понимаешь?
Капитан нервно хохотнул и зашелся таким неистовым смехом, что стены заходили ходуном. Откинув оружие в сторону, он долго гоготал, поминутно стирая с лица то слезы, то брызжущие в разные стороны слюни, пока строгий голос Бероуза не остановил это безумие.
— Хватит. Прекрати. Мы здесь не затем, чтобы наблюдать за твоими душевными слабостями и явными признаками слабоумия.
Скат смеялся еще минуту, а потом резко перестал. Опустив голову, он будто малое дитя уставился на гостей, не узнавая никого из присутствующих.