Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2
Шрифт:
Лежа на боку и судорожно втягивая, словно рыба, воздух, Фесс ничего не мог ответить. Перед глазами плавали оранжевые и жёлтые круги; латник приподнял помятого префекта, без долгих разговоров выставил толстяка за дверь и дважды стукнул копьём в стену. Ввалились ещё трое, все в полном доспехе. Не успевшего прийти в себя Фесса скрутили, уже простыми верёвками, так, что он не мог пошевелить и пальцем.
– Уж больно ловок ты, некромант, – беззлобно сказал ему самый первый латник, ударивший его древком. – Даже в кандалах тебя не вывести. Ну что ж, поедешь на телеге, как особо почётный гость. Взяли его,
Фесс не сопротивлялся. Дыхание только-только начало возвращаться к нему.
Его вытащили на палубу. Фесс ожидал увидеть морской простор и белую пену волн, а вместо этого прямо по носу ему предстал целый лес мачт, каменные молы и волнорезы, сторожевые башни, угрюмый форт, нацелившийся своими баллистами и катапультами, а ещё дальше, за лесом мачт, за портом, высокие, изящные шпили и купола, все как один увенчанные символом Спасителя – перечёркнутой стрелой, нацеленной вверх. А ещё дальше, над всей этой суетой, господствовал один, но поистине исполинский собор, чей шпиль достигал самых туч. Последний шедевр Лебана, мага-архитектора, выстроившего архипрелатский собор и дворец в Аркине, Святом городе.
Аркин. Значит, это Аркин. Сколько же времени провёл он без сознания? Никак не меньше нескольких дней, если не неделю, пока корабль шёл из Салладора на северо-запад, наискось через Море Призраков.
А тем временем некроманта, деловито прикрутив ещё и к толстому бревну, аккуратно снесли по сходням на берег и без долгих колебаний деловито загрузили на покрытую полотняным пологом телегу. Десятка три серых мгновенно окружили подводу, возница хлопнул вожжами, и четвёрка откормленных коней влегла в постромки.
Здесь властвовала полноправная зима. Бухта Аркина не замерзала, но воду покрывала шуга, с серого неба сеял редкий снежок, и мачты с реями застывших у причала кораблей покрывали белые снежные чехлы. Под колёсами телеги чмокала и хлюпала жидкая грязь, месиво из растаявшего снега, песка, размокшей глины и конского навоза. Инквизиторы угрюмо тащились по обе стороны телеги, низко надвинув капюшоны и глубоко засунув ладони в широкие рукава. Никто не смог бы и заподозрить, что на грязной телеге везут самого страшного врага добра и света, когда-либо топтавшего землю Эвиала.
Фесс, разумеется, не видел ничего, кроме одного лишь заваленного соломой дна телеги. Её почти не трясло – Аркин отличался великолепными мостовыми. Благополучный и приветливый город ныне показался унылым и мрачным, под стать гнилой зиме, царившей вокруг.
Конечно, архитектурными красотами Аркин дал бы фору любому другому городу Старого Света, исключая разве что Эбин, имперскую столицу. Здесь трудились лучшие зодчие, собранные со всех стран. Правда, возводили они в основном церкви… Весь город, казалось, состоит из сплошных монастырей, подворий, епископских и митрополичьих покоев, и так далее и тому подобное. Ордос жил магией; Аркин – верой в Спасителя.
Телега скрипела, мерно, не торопясь, шагали кони. И ни на миг не отпускала Фесса давящая тяжесть талисмана Этлау. Сам преподобный ни разу так и не показался, так и не пришёл потешиться унижением пленника.
Потом телега остановилась. Послышались приглушённые голоса, и полог откинулся. В висок и щёку некроманта ветер швырнул пригоршню снега – за время пути тучи сгустились,
Четверо дюжих монахов в серых рясах подхватили Фесса и рысью потащили через широкие железные ворота куда-то вниз по пологому спуску, словно предназначенному для въезда тяжело гружённых возов. Здесь горели многочисленные факелы, и заморённого вида монашек в не слишком чистой коричневой рясе как раз занят был тем, что менял их в железных кольцах, прикрученных к стенам. Он даже не повернул головы в сторону Фесса.
Ниже, ниже, ниже. Вот выровнялся пол, вот остановились монахи. Никто из них так и не произнёс ни слова. Бревно со связанным Фессом втащили в небольшую каморку, вдоль глухих стен почему-то тянулись деревянные перила. Правда, это тут же и разрешилось – что-то заскрипело, заскрежетало, и брусчатая площадка плавно поехала вниз. Клеть опускалась сейчас на подземные уровни Аркина, о которых даже самые твёрдые духом и самые вольнодумные студиозусы Ордоса дерзали упоминать лишь намёками и непременно шёпотом.
С некромантом осталось лишь четверо латников – как раз те самые, ещё с корабля. Эти не расстались с тяжёлыми доспехами, они ни на миг не сводили глаз со связанного Фесса, но на их лицах некромант не мог прочесть ни торжества, ни ненависти – лишь облегчение, словно у доброй артели древоделов, только что поставивших славный сруб, ещё даже не предвкушающих проставленного хозяином угощения.
Деревянная платформа опускалась вниз. Тут тоже горели факелы, медленно проплывая мимо Фесса, каждый – словно кусочек тающей надежды. Факелов становилось всё меньше, и из каждого угла наползали облака тьмы.
Опускались долго. Трижды Фесса деловито и без лишней суеты перетаскивали из одного подъёмника в другой, и спуск продолжался. Наконец его выволокли из клети в низкий коридор, освещённый совсем уже скупо.
Эти тоннели прорыли, похоже, очень давно и с тех пор едва ли озаботились хоть раз отремонтировать. Грубая кладка, из швов которой сочилась вода; растрескавшиеся плиты пола, мох и какие-то серые лишайники. Дверей не было, и это место не походило на тюрьму.
Тащили его по этому коридору, по самым скромным подсчётам, около часа, одолев за это время лиги полторы. Тоннель чуть загибался, описывая широкую петлю, и непонятно было, почему его создатели не проложили прямого пути, если уж так хорошо умели строить подземные переходы.
Впрочем, ответ на этот вопрос пришёл довольно быстро. Коридор огибал громадный осколок вросшей в землю скалы, чёрный базальт вдруг сменил рукотворные стены тоннеля, и тут нёсшая Фесса четвёрка остановилась.
Ещё одни двери. Совсем низкие и узкие, латникам пришлось пригибаться и протискиваться боком. В лицо Фессу пахнуло жаром, запахом раскалённого металла и, как ни странно, ладаном.
Его затащили внутрь и отвязали от бревна. Впрочем, как и следовало ожидать, ни рук, ни ног ему не освободили.