Хранитель Мечей. Одиночество мага. Том 2

Перумов Ник

– Ну же! – взвыла Безымянная – словно зимний ветер в нагих древесных кронах.

Эйтери, с совершенно мёртвым лицом, вновь размахнулась каким-то пузырьком. Веер разноцветных брызг упал на щиты переднего ряда воинов, и железо немедленно начало покрываться ржавчиной. От щитов отваливались целые пласты, ржа пожирала и наконечники копий, и попавшие заодно под капли эликсира мечи. Второй веер брызг – и солдаты попятились, старательно тыча пиками в пустое место, над головами толпы, как будто им привиделось там какое-то чудовище.

Человеческая волна ударила в берег щитоносцев, но не сразу разрушила его. Даже магия Эйтери не могла полностью совладать с ними. Давящие всё и всяческое чародейство силы

святых братьев не действовали на эликсиры гномы, но всё-таки неким образом ослабляли их действие. Или странно искажали его.

Круговерть безумной схватки выбросила гномов и Безымянную к самому кольцу солдат – подавшемуся назад, к самому помосту, но не сломленному и отчаянно отбивающемуся.

Наверху что-то дико выл и визжал Этлау, отдавая какие-то суматошные приказы. Лязгали и скрежетали железные «руки», склоняясь над распростёртым некромантом.

Сабли Безымянной и топор Севера лихо засвистели, закружились в кровавой пляске; Эйтери спряталась за мощной спиной гнома. Её дело сейчас было прикрыть товарищей от более чем вероятной магической атаки святых братьев – пальчики гномы лихорадочно откупоривали флакон за флаконом, разбрызгивая вокруг разноцветные эликсиры – защита от огня, от воды, от камня, от духов и призраков (хотя сработает ли последнее – она сильно сомневалась).

Чтобы прорваться сквозь три ряда латной пехоты, Безымянной понадобилось ровно три секунды и двенадцать взмахов саблями. Север успел свалить только одного панцирника, и его собственные доспехи успели покрыться отметинами от вражьей стали.

Из серых туч вниз прянула ослепительная молния, точнее, огненная стрела, ещё в полёте сложившаяся в священный символ Спасителя. Эйтери в последний миг успела плеснуть вверх ещё каким-то снадобьем; белый огонь словно разбился о незримый купол, нити пламени стекали по нему, точно струи свирепого ливня по крыше, впиваясь в камни мостовой и заставляя их дымиться.

Саму гному швырнуло на брусчатку, по ней едва не прошлись подкованные сапоги какого-то мечника, из последних сил отбивавшего удары гномьего топора, но магия её своё дело сделала. В сумке какие-то эликсиры даже вскипели, но молния Этлау (верно, за недостатком времени инквизитор не смог сделать ничего иного; или и ему самому в какой-то степени мешало чародейство его же собственного талисмана, не дававшего и некроманту пустить в ход магию) пропала даром.

Безымянная тем временем бесшумной рысью взлетела на помост. От стремительного движения плащ распахнулся, стало видно покрытое корой плечо, разодранное случайно скользнувшим копьем. Крови не было, только торчали в разные стороны взмочаленные белые волокна, как и полагается у раненого дерева. Инквизиторы попятились, но опять же никто не побежал, пытаясь сейчас собственными телами заслонить решётку с некромантом…

С противоположной стороны на помост вскочили несколько мечников, преградили было Безымянной дорогу – только для того, чтобы их срубленные головы полетели в стороны чудовищными катапультными ядрами, оставляя за собой в воздухе дорожки кровяных брызг. Безымянная была всего в одном шаге от прикованного некроманта. Этлау ничего не оставалось делать, как выбирать – позволить ли магии вновь свободно течь вокруг (тогда он мог надеяться поразить своего неуязвимого врага), рискуя при этом дать в руки некроманта поистине страшное оружие; или попытаться остановить посланницу Вейде чем-то совершенно особым из арсенала Святой Инквизиции…

Этлау выбрал второе.

Безымянной оставалось сделать один шаг, всего один шаг, но высокий тощий инквизитор опередил её на какую-то долю мгновения.

Прямо над лобным местом в воздухе проявился висящий без всякой опоры в воздухе громадный пылающий Символ Спасителя. Горящая Перечёркнутая Стрела заставила половину площади

повалиться на колени; только там, где ещё действовала магия Эйтери, продолжалась беспощадная схватка.

Стрела пылала, источая свирепый, режущий глаза свет. Безымянная невольно попятилась, прикрываясь рукавом. Этлау что-то взвизгнул тонким, резким голосом – гранитные блоки вокруг Безымянной брызнули в разные стороны искрами и крошевом раздробленного камня, так что дитя Лесной Ночи оказалось отброшенным к самому краю помоста. Воодушевлённые успехом, инквизиторы пошли вперёд – правда, сам Этлау предусмотрительно остался сзади. Ни Север, ни Эйтери помочь Безымянной не могли – гном сам едва успевал отбивать сыпавшиеся со всех сторон удары, гнома съежилась за его спиной, время от время разбрызгивая вокруг какие-то эликсиры, от которых солдаты немедля начинали в корчах кататься по брусчатке.

Свистнул пущенный кем-то арбалетный болт, железное древко вонзилось в грудь Безымянной, но посланница королевы эльфов только пошатнулась. Болт остался торчать наглым вызовом здравому смыслу и вере в Спасителя, однако было видно, что горящий шестиконечник Символа источает какую-то Силу, справиться с которой не под силу даже магии эльфов Лета.

Кто-то из палачей, верно, решил, что пора проявить рвение, поскольку хозяева, как ему показалось, берут верх. Он замахнулся на Безымянную сбоку длинным двуручным топором, почти что настоящей алебардой; удар был хорош, палач не зря накачивал вздутые, бугрящиеся силой мышцы. Жаль только, что великолепный замах пропал втуне, Безымянная легко, одним неуловимым движением, уклонилась, деревянная сабля мелькнула в стремительном выпаде – и ещё одна голова, на сей раз в красной палаческой маске покатилась по лобному месту, нарушая все мыслимые и немыслимые законы этого места. Палачи в красных колпаках срубали здесь головы у других, но никогда ещё не теряли их сами.

– Сгинь, пропади! – взвыл нечеловеческим голосом Этлау, и пламенеющая стрела над его головой вспыхнула чуть ли не вдвое ярче. Безымянная пошатнулась на самом краю помоста, едва не выронив саблю.

– Держись! – взвизгнула Эйтери. Забыв об осторожности, маленькая гнома одним прыжком, достойным лучших атлетов человеческой расы, тоже оказалась на помосте рядом с посланницей Вейде. Прямо в лица опешившим инквизиторам полетел настоящий веер зелёных, розовых, золотых искрящихся брызг. Безымянная выпрямилась, поток бьющей в неё Силы словно приугас; в воздухе соткался прозрачный купол, прикрывая дитя Ночи.

О защите для себя Эйтери не думала. И в первый миг даже не пошатнулась, когда меткая стрела пробила ей руку и плащ маленькой чародейки окрасился кровью. Эйтери не застонала, не проронила ни звука, просто рванула зубами пробку из ещё одного флакона, щедро плеснув прямо на рану. В следующий миг её ноги подкосились, и она распростёрлась на камнях, потеряв сознание.

Безымянная вскрикнула – словно кружащий над лесом ястреб. Отчаяние и ярость сливались в этом крике, ярость превращалась в ненависть, ненависть – в силу.

Безымянная рванула собственное плечо, то самое, задетое вражьей сталью. С хрустом оторвала длинную полосу коры вместе с белой древесной плотью. Размахнулась и, поймав грудью вторую стрелу, швырнула оторванное прямо в лицо опешившему Этлау.

Инквизитор неосознанно закрылся рукой, полоса коры скользнула по его плащу, провалилась между прутьями решётки и застряла стоймя в узкой трещине между камнями прямо под пыточным «ложем» некроманта. Безымянная вновь крикнула, и в этом крике на сей раз слышался грозный рёв весеннего паводка, треск ломающихся опор и сносимых мостов, слышалась победная песнь урагана, готовая сровнять с землёй людские поселения, в ней словно звучала сейчас вся убийственная мощь враждебной роду человеческому природы.