Хранитель слёз
Шрифт:
Об этом он с Лизой не заговаривал ни на следующий день после случившегося, ни в какой другой. Наверное, поэтому и избегал её, чтобы не напороться на неловкий разговор. Ведь сам он категорически не мог ничего понять. После того странного эпизода Никита не просто считал, что плохо поступил по отношению к Лизе, но и стал на себя смотреть с огромным презрением. Как он мог допустить такую... оплошность? Как? Ведь она его сестра. Не родная, но сестра. Им нельзя. Это ведь неправильно. У них не может ничего получиться.
Конечно, в тот день он далеко не зашёл.
От всего этого в жизни Никиты многое перевернулось с ног на голову. Ещё и продолжение книги никак не клеилось. Парень абсолютно не понимал, куда же приведут все эти события его главного героя. Что будет после того, как он... переступил черту? После того, как приблизился к своей сестре максимально близко? Что дальше?..
История встала в режим паузы -- до некоторых прояснений в жизни самого Никиты. Вслед за этим в этот же режим перешла и его мечта. Хлоп -- и всё в один миг застопорилось, будто кто-то поднял разводной мост, и проход дальше был основательно невозможен.
Теперь Никита знал наверняка лишь одно -- он вышел с главным героем своей книги на одну тропу, на один путь. Что испытывает он сам -- то испытывает его протагонист. К тому же он даже и не изменил имена своим героям. Оставил такие же, как у их прототипов.
Однако Никита до сих пор не мог взять в толк, почему позволил книжной реальности так сильно увлечь его за собой, в свою неясную и окутанную загадками цепь событий. Неужели он действительно хотел этого сам?
Получается, хотел.
Этот опыт ему нужен был не для книги. А для себя. Но просто боялся себе в этом признаться. Признаться, что взаправду тяготел к Лизе. Желал хотя бы на одно мгновение стать для неё чем-то большим, чем просто братом...
Тогда, выходит, рождающаяся книга -- не более чем реализация его тайных желаний? И никакой связи с великим Достоевским тут нет?..
Или всё же не так? Может, просто слишком вжился в образ своего героя и элементарно на минуточку потерял землю под ногами, а? Может, напридумывал себе невесть чего, а мнительный ум воспользовался таким щедрым подарком, да развёл трагедию в масштабах эпопеи?
И ведь чёрт его поймёшь, какая их этих причин -- основная, а какая -- второстепенная!
Всё так перепуталось...
II
Давно их уже не было -- звуков от удара костяшками пальцев по двери. Словно после того неспокойного дня время за пределами квартиры встало в боевую стойку и никого к себе не подпускало. И вот -- только в двадцатых числах декабря крепость была сдана.
Никита, измученный прошедшими двумя неделями душевных терзаний, недовольно повернул голову на звук. Какая-то бессознательная тревога держала его последние дни с такой силой, что он не мог больше сдерживаться. Он готов был сорваться в какую-нибудь эмоциональную авантюру, лишь бы только не размышлять обо всём этом, что уже приобретало форму бреда.
Парень поднялся с кровати. И твёрдо решил, что кто бы сейчас за дверью ни был, этот человек неизбежно станет для него возможностью выплеснуть всё накопившееся напряжение.
Никита быстро вышел в коридор, ясно ощущая всем своим нутром вскипающее раздражение. И когда открыл дверь, и что-то горячее уже подступило к его горлу, чтобы гневно сорваться с языка...
– - Я... я просто...
– - прошевелила губами девушка, как только дверь перед ней распахнулась.
Никита едва расслышал её слова. И едва успел податься вперёд, чтобы подхватить её саму, когда та стала падать.
Растерянно озираясь, парень внёс её в прихожую и аккуратно посадил на пол, прислонив спиной к шкафу. Затем инстинктивно бросил взгляд на закрытую дверь зала, за которой должен был происходить традиционный вечерний сон Лизы.
– - Что с тобой?..
– - испуганно прошептал Никита, взглянув на Соню.
Черничное пальто -- нараспашку, под ним торчит измятая белая блузка, вокруг шеи обвит шёлковый чёрный шарфик, в некоторых местах покрывшийся от дыхания инеем. Головного убора нет. На обмёрзшем лице -- ничего, кроме пронзительного изнеможения.
– - Холодно...
– - очень тихо вымолвила она.
– - Там... очень холодно...
Никита схватил её руки своими тёплыми ладонями и ужаснулся.
– - Стояла на улице?.. Почему сразу не вошла?
– - Не решалась...
– - Голос её становился тише, покрывался дрожью, глаза намокали.
– - Думала, уйти... Всё равно ведь не впустишь...
Сквозь уже знакомый аромат Никита уловил новый запах: алкоголь. Слабым приторным облачком долетел он до парня, тайно вещая ему о чём-то своём. Никита долго смотрел на изнурённое лицо Сони и не мог отвести потрясённого взгляда... Тлеющий с каждой долей секунды размытый образ вдруг промелькнул перед ним, стремительно отправив его в иное пространство-время: небо сквозь гущу сосновых веток... щебетанье птиц... прохлада вечернего летнего ветра... Но тут же всё испарилось. И вновь перед ним картина реальности -- плачущая Соня.
– - Я не буду оспаривать завещание... Пусть всё остаётся на своих местах...
– - шептала девушка.
– - Я так устала... так хочу в свою тёплую безопасную кроватку... в которой теперь спишь ты. Позволь мне...
– - Она подняла влажные глаза на Никиту.
– - Позволь провести здесь одну ночь... Сегодня некуда идти... И больше я вас с Лизой не потревожу. Обещаю...
Никита не отвечал, продолжая глядеть на неё.
– - На улице так холодно, ты бы знал...
– - бормотала Соня синими губами.
– - Так холодно...