Хранитель смерти

Герритсен Тесс

— Она жива, — проговорил Робинсон. — Мне необходимо в это верить. — Он посмотрел на Джейн. — Вы ведь тоже в это верите, так?

— Да, верю, — подтвердила Риццоли. И отвела глаза в сторону, чтобы по ним куратор не смог прочитать продолжение ответа: «Но я не знаю, сможем ли мы ее спасти».

28

В тот вечер Маура ужинала в одиночестве.

Она собиралась устроить романтический ужин для двоих, и за день до этого прошлась по рядам продуктового магазина, набирая китайские карликовые лимоны, петрушку, телячьи ножки и чеснок — все ингредиенты для любимого Даниэлом оссобуко.

Однако даже самые тщательно спланированные встречи людей, состоящих в непозволительной связи, могут рассыпаться от одного-единственного телефонного звонка. Всего несколько часов назад сконфуженный Даниэл сообщил ей новость: сегодня вечером ему придется ужинать с приехавшими из Нью-Йорка епископами. А закончил разговор так, как делал это обычно: «Прости меня, Маура. Я люблю тебя, Маура. Мне очень хотелось бы не ходить туда».

Однако он все равно ходил.

Теперь телячьи ножки лежали в морозилке, а вместо оссобуко она вынуждена в одиночестве поглощать жареный сандвич с сыром и крепкий джин-тоник.

Маура воображала себе место, где сейчас находится Даниэл. Ей представлялся стол, за которым сидят мужчины в мрачной черной одежде; прежде чем приступить к ужину, они, склонив головы и бормоча, благословляют еду. А затем под приглушенное звяканье серебряных приборов и фарфора обсуждают важные для церкви вопросы: уменьшающийся набор в семинарии, седеющее духовенство. У представителей любой профессии случаются деловые ужины, однако, когда они заканчиваются, эти люди — в мрачной черной одежде — возвращаются домой не к женам и семьям, а к своим одиноким постелям. «Неужели, потягивая вино, оглядывая стол, за которым сидят коллеги, ты никогда не печалишься из-за полного отсутствия женских лиц, женских голосов? — размышляла Маура. — И думаешь ли ты вообще обо мне?»

Прессом она прижала сырный сандвич к раскаленной сковороде и стала наблюдать за шипящим сливочным маслом, за покрывающимся корочкой хлебом. Как и яичницу, жареный сандвич с сыром она ела лишь в самых крайних случаях, и запах становящегося коричневым масла напомнил ей о вечерах той поры, когда она училась в медицинском колледже. Этот же аромат сопровождал болезненные вечера после развода, когда приготовление ужина было выше ее сил. Жареный сандвич с сыром источал запах неудач.

За окном сгущалась тьма, милосердно маскируя заброшенный огород, который Маура с таким воодушевлением высадила весной. Теперь он превратился в джунгли из сорняков, зацветшего салата и несобранного гороха, затвердевшего и засохшего на спутанных стеблях-вьюнах. В один прекрасный день, решила Маура, я доведу дело до конца, и мой огород будет прополотым и аккуратным. А этим летом он оказался ненужным, стал очередной жертвой кучи прочих нужд и дел.

«И в особенности — Даниэла».

Она заметила в окне собственное отражение с опущенными уголками губ, с усталыми, прищуренными глазами. Этот унылый образ испугал ее, словно неожиданно увиденное лицо незнакомки. А через десять, через двадцать лет будет ли смотреть на нее из окна та же самая женщина?

От сковородки поднимался дым — хлеб начал подгорать. Маура выключила конфорку, открыла окно, чтобы дым улетучился, и отнесла сандвич на кухонный стол. «Джин и сыр, — думала она, снова наполняя свой стакан. — Вот и вся необходимая пища для тоскующей женщины». Попивая коктейль, Маура разбирала почту, пришедшую тем вечером, — отодвигала в сторону ненужные каталоги, чтобы отправить их в мусорную корзину, а счета, которые оплатит в выходные,

складывала в стопку.

Конверт с напечатанными именем и адресом заставил ее остановиться. Обратного адреса не было. Разрезав конверт, Маура вынула сложенный листок бумаги. И вдруг выронила, словно он был раскаленным.

На листке были напечатаны те же два слова, которые на двери в Криспинском музее вывели кровью:

НАЙДИ МЕНЯ.

Она вскочила на ноги, опрокинув стакан с джин-тоником. По полу загремели кубики льда, но Маура, не обращая на них внимания, направилась прямиком к телефону.

После трех гудков ей ответил энергичный женский голос:

— Риццоли.

— Джейн, похоже, он написал мне!

— Что?

— Я только что получила письмо. Один-единственный листок бумаги…

— Помедленнее. Из-за движения я с трудом тебя слышу.

Маура помолчала, собирая нервы в кулак, после чего все-таки смогла говорить спокойнее:

— Письмо адресовано мне. Внутри лежит листок бумаги, на котором написаны только два слова: «Найди меня». — Глубоко вдохнув, она тихо добавила: — Наверняка это он.

— А что-то еще на этом листке написано? Хоть что-нибудь?

Маура перевернула листок и нахмурилась.

— На обороте стоят две цифры.

В трубке она услышала автомобильный сигнал и пробормотавший проклятие голос Джейн.

— Слушай, — сказала Риццоли, — я застряла на Коламбус-авеню. Ты сейчас дома?

— Да.

— Я еду к тебе. У тебя компьютер включен?

— Нет. А зачем?

— Включи его. Мне нужно, чтобы ты кое-что проверила. Кажется, я знаю, что означают эти цифры.

— Подожди-ка. — С телефоном и запиской в руках Маура торопливо пошла в кабинет. — Я уже загружаю его, — сказала она, когда засветился монитор и, зажужжав, пробудился жесткий диск. — Расскажи мне об этих цифрах. Что они означают?

— Думаю, это географические координаты.

— Откуда ты знаешь?

— Просто Джозефина рассказывала нам, что получила записку, похожую на твою, и цифры оказались координатами парка «Синие Холмы».

— И поэтому в тот день она пошла гулять?

— Убийца направил ее туда.

Жесткий диск перестал крутиться.

— Ну вот. Я его загрузила. Что я теперь должна делать?

— Зайди на «Гугл Планета Земля». И введи эти цифры в строки широты и долготы.

Маура снова поглядела на письмо — внезапно она испугалась того, что могут означать эти слова: «Найди меня».

— О боже, — пробормотала она. — Он хочет сообщить нам, где искать ее тело.

— Черт возьми, я надеюсь, что ты ошибаешься. Ты ввела цифры?

— Сейчас введу. — Отложив трубку в сторону, Маура начала стучать по клавиатуре, вводя координаты широты и долготы. Карта мира на экране пришла в движение — изображение смещалось к заданным координатам. Она снова взяла трубку и сообщила: — Картинка становится все крупнее.

— Что на ней?

— Северо-восток США. Это Массачусетс…

— Бостон?

— Похоже… нет, погоди. — Маура глядела на мелкие детали, становящиеся все яснее. И вдруг у нее в горле пересохло. — Это Ньютон, — тихо проговорила она.

— И где в Ньютоне?

Маура потянулась к мыши. С каждым щелчком изображение становилось все крупнее. Она видела улицы, деревья. Крыши отдельных зданий. Внезапно поняв, что за место она разглядывает, Маура почувствовала, как от ледяной волны вздыбились волоски у нее на затылке.

— Это мой дом, — прошептала она.

— Что?

— Это координаты моего дома.