Хранитель забытых тайн
Шрифт:
— Ну вот, это настоящий бургер, — сказал Ходди, когда официант поставил перед ними две тарелки, на каждой из которых высилась гора из горячего хлеба, больших кусков сочной говядины, кудрявых листьев салата, нарезанных свежих помидоров и аппетитно подрумяненных кусочков жареного картофеля — в Англии, вспомнила Клер, их называют чипсами.
Они сидели друг против друга в мягких, обитых красной кожей креслах с короткой спинкой, изящно переходящей в подлокотники, всего в нескольких футах от выложенного красивым кирпичом и потрескивающего жарко пылающими дровами широкого камина. Балочный, покрытый алебастром
— В Кембридже теперь не так-то просто добыть настоящий гамбургер, честное слово, — сообщил ей Ходди, осторожно кладя на тарелку гарнир и плотоядно оглядывая свою порцию со всех сторон, — Многие кафе и даже некоторые пабы перешли на вегетарианскую кухню, и там теперь подают стряпню, по вкусу напоминающую пырей с соевыми бобами и коноплей. В пищу такое я бы не стал употреблять, и вам бы не посоветовал, если, конечно, вы не обожаете жевать картон, приправленный травкой с подстриженного газона.
Он наконец умолк и вцепился зубами в еду, закатив от удовольствия глаза.
— Даже в Италии, на родине изысканнейшей в мире кухни, так и не смогли освоить искусство приготовления настоящего бургера.
В дружелюбном и благоговейном молчании они принялись вкушать принесенное, и прошло порядочно времени, пока Клер не отодвинула от себя тарелку. Ходди, похоже, тоже насытился.
— Вы все лето были в Италии? — начала она.
— Кроме трех недель, которые я провел в Микенах и на Крите.
Клер улыбнулась.
— Мне было вас так жалко в вашем тоненьком костюмчике.
— Этот тоненький костюмчик обошелся мне в толстую пачку евро, доложу я вам. Как бы то ни было, мой отпуск в Греции был очень недолгим. Большую часть лета я провел в Риме. Я бы мог пожаловаться, что там было слишком жарко и слишком много машин, и это было бы правда, но я не стану этого говорить, потому что на самом деле это была просто сказка. Сердцем я все еще там, и, надеюсь, вы меня понимаете.
В голосе его да и в лице чувствовалась такая печаль, что Клер подумала, уж не о девушке ли он грустит, которую оставил в Риме.
— Вас не было на торжественном обеде, — сказала Клер.
— Я уже получил головомойку от вице-магистра за свои выверты. Знаю, за дело. Задержался в Италии дольше, чем положено. Но что прикажете делать? Мне там подвернулся такой замечательный шанс, просто грех было упустить, — продолжал Ходди, слегка повеселев, — Оказалось, что у моих друзей есть друзья-киношники, работают в «Чинечитта» [16] , ну вот, они там снимали фильм и мне тоже дали небольшую, но очень серьезную роль.
16
«Чинечитта» — киностудия в Риме, считается центром итальянского кинематографа.
— Вы играли в кино? — спросила пораженная Клер.
Ходди слегка встрепенулся, как бы прихорашиваясь.
— Я думаю, это был переломный момент в итальянском кинематографе.
— А кого вы играли?
— Мне кажется, в титрах рядом с моей фамилией будет написано: «Третий труп, изрешеченный пулями».
Он невозмутимо сунул в рот остатки жареной картошки.
— Режиссер сказал, что у меня гениальные данные изображать мертвецов. Не знаю, был ли это комплимент моему актерскому таланту или моему англосаксонскому духу. Во всяком случае, повеселились мы от души.
Улыбка его вдруг исчезла.
— Однако я пригласил вас сюда не для того, чтобы рассказывать, что я делал во время летних каникул.
— Правда?
— Правда. Дело в том, что ко всякому новому преподавателю у нас обязательно прикрепляется старший, который несет ответственность за то, чтобы у его подопечного не было никаких проблем. С самого начала старшим у вас должен был быть Эндрю, поскольку именно благодаря ему вы оказались здесь у нас. Но на него сейчас навалилось столько дел: он и председатель комиссии, он и староста группы, et cetera, et cetera, et cetera… В общем, в первую неделю триместра ему просто не продохнуть и он попросил, чтобы я его подменил. Вот такие пироги. Ну а теперь выкладывайте, какие у вас проблемы.
— Никаких.
— С жильем все в порядке?
— Да, все просто здорово.
— Знаю, у вас отличная квартирка. Насколько я помню, в ней в свое время жил Чарльз, принц Уэльский, он учился у нас в шестидесятые годы.
— Правда? — Клер чуть не задохнулась от восхищения.
— Да. А до этого лорд Теннисон. Задолго до Чарльза.
— Естественно.
— Компьютер с принтером вам уже поставили?
— Да.
— Где прачечная, знаете?
— Да.
— С «Кратким путеводителем для новых преподавателей» ознакомились?
— Прочитала от корки до корки. И думаю, слово «краткий» из названия нужно убрать.
— Понял.
Ходди нахмурился и почесал в затылке.
— Выходит, я вам совсем не нужен.
— Это не так.
Ей позарез нужно было получить информацию, которой не найдешь ни в «Кратком», ни в каком другом путеводителе. А именно: с какой целью Эндрю Кент пригласил ее на работу? На что намекала Элизабет Беннет и что обо всем этом думают остальные? Почему Эндрю явно ее избегает? Продолжается ли у него роман с Габриэллой Гризери? Впрочем, все эти вопросы наверняка выходили за рамки компетенции Ходди в качестве ее консультанта и покровителя. Она меланхолично уставилась па огонь, ни на секунду не переставая ощущать на себе его внимательного, испытующего взгляда.
— Значит, сегодня вы познакомились с Дереком Гудменом, — сказал наконец он.
— Откуда вы знаете?
Она покраснела, вспомнив об этой встрече: его обаяние, которому она поддалась против воли, свое неожиданное, почти неприличное бегство…
— Тоби Кэмбл рассказал. А ему рассказала Радна Пэтл, а ей, в свою очередь, Лиз Беннет.
— Вы что, хотите сообщить мне, что каждый мой шаг сразу становится известен и все об этом судачат?
— Кембридж — городок маленький. Тут все про всех все знают и, натурально, судачат. Я сделал одно открытие, которое далось мне не сразу и с большим трудом: научный успех, помимо прочих важных элементов, зависит еще и от умения уживаться с самыми разными людьми, с которыми приходится работать долго, иногда не один десяток лет. А уж если говорить об историческом факультете, то народ у нас очень своеобразный: все сплошь отчаянные неврастеники, эгоисты и сумасшедшие.