Хроника Торнбери

Граменицкая Елена Владимировна

Тем не менее, не желая, я невольно ей подыграла. Видимо она только и ждала подобного:

— О!! А у нас день прошел великолепно! Волшебно! Скажи, Берти, как было здорово сегодня? Наши (прекрасно, ухмыльнулась я) мальчики устроили нам просто потрясающую вылазку по окрестностям, мы доехали до реки, что на самой границе Торнбери (я вновь вежливо улыбнулась), немного позагорали, пользуясь последними лучами солнца, а потом, когда тучки стали затягивать небо, поехали пообедать в ближайший городок… Сказочный день, правда, Томми?? Ты обещал мне еще раз, если погода позволит, такую же необыкновенную прогулку? Помнишь?

Я ждала ответа Томаса, но его не было. Незаметно взглянув на него сбоку, я увидела, что мысли молодого человека витали очень далеко от нас, собравшихся за столом, и он не слышал ничего из сказанного только что Мари Энн. Девушка недовольно посмотрела на него и замолчала,

капризно сморщив прелестный носик (наконец то, подумала я, цирк, предназначенный специально для меня, закончился)

Извинившись перед всеми, что покидаю их так рано, сославшись на усталость, я быстро и с громадным облегчением покинула столовую залу, не дожидаясь десерта. К черту этот сумасшедший день, пора его заканчивать. Стоило лечь в постель, как я забылась глубоким и спасительным сном.

*********************************************************************

Пошел четвертый день моего пребывания в Торнбери. Постепенно я успела обойти весь дом, посетить каждый укромный уголок, столь дорогой моему сердцу, мысленно благодаря прежних владельцев, которые с любовью и заботой сохранили поместье, не позволив времени и научному прогрессу вторгнуться в заповедные владения. Дом сохранился на протяжении веков почти нетронутым, неподвластным неизбежным внешним изменениям, лишь позволив внести неизбежные и необходимые дополнения, как телефонная связь, Интернет и телевидение. Первым делом я отправилась в оранжерею, конечно сейчас уже никто не выращивал орхидеи, требующие постоянной заботы и внимания, но зимний сад оставался ухоженным и позволял при желании отдохнуть, отвлечься от повседневных забот в тенистой прохладе экзотических лиан, азалий и пальм. Потом я осмелилась зайти в галерею, но далее портрета Изабеллы, матери Томаса не ступила. Как бы лояльно Я не относилась к существованию мира Теней, никакая сила не заставит меня одну подойти к портрету сэра Фитцджеральда и моему, в памяти до сих пор живо ощущение перехода и присутствия призрака, столь желанного моему сердцу, но, тем не менее, выходца из другого мира, неизвестного, таинственного, а возможно опасного. Лучше лишний раз не переступать черту.

Стоя в то утро перед портретом сэра Уильяма, дедушки Томаса, я опять мысленно благодарила его за то, что старик не забыл наказ предка и посвятил остаток своей жизни и жизнь любимого внука осуществлению безумной на первый взгляд идеи. Сэр Уильям продолжал хитро улыбаться сквозь круглые несерьезные очки, словно добрый волшебник, и загадочно молчать.

И в этот самый момент благоговейную тишину галереи нарушил тонкий женский визг, пронзительно высокий, от которого как от звука царапающего ножом стекла меня всю передернуло и по спине невольно поползли мурашки.

Я выбежала из галереи в холл и взглянула наверх. Мари Энн стояла на балконе третьего этажа, судорожно, до белых костяшек вцепившись в поручни балюстрады, и истошно кричала. Я слышала, как захлопали двери, ее подруга, брат и Томас бросились к ней, каждый их своей комнаты. Томас подбежал, с трудом оторвал ее руки от перил и обнял, Мари прижалась к нему всем телом, но не переставала кричать. Я продолжала снизу смотреть на странную сцену, ничего не понимая. Томас старается нежно успокоить Мари Энн, она ему отвечает судорожно всхлипывая, и постепенно из доносящихся до меня обрывков фраз я начинаю понимать, что произошло (а произошло ли это в действительности?)

Мари Энн уверяет Томаса, что только что в ее комнате среди белого дня явилась совершенно незнакомая женщина, в старинном платье и приподнятыми вверх растрепанными светлыми волосами. Это точно была она, Белая Ведьма, которая пришла выгнать меня из дома! — всхлипывая, продолжала твердить как заведенная Мари Энн. Девушка выглядела действительно испуганной или была прекрасной актрисой.

(Однако), — подумала я. (Перед тобой разворачивается очередная сцена подготовленного заранее спектакля — Явление Ведьмы, или Призрака, предположительно моего, а чьего же еще, позвольте спросить? Призрак до смерти напугал малышку Мари Энн, и ей срочно потребовалась защита в объятиях Томаса и желательно при свидетелях… как мило. И как скучно… Полагаю, что сыгранное на моих глазах представление удовлетворило девушку, как основной зритель могу себе позволить спокойно удалиться)

Я вышла в парк, благо, что погода располагала к прогулке, вчерашние тучки разбежались во все стороны, и над Южной Англией сияло теплое осеннее солнце. На кромки кленов и лип божественный художник нанес уже несколько крупных мазков теплой желто-красно палитры. Воздух был наполнен ароматом бесчисленных поздних роз, хризантем,

гортензий, астр и георгинов. После моего возвращения, я впервые гуляла по парку, шла по заповедным местам, по тем тайным тропам, которые мы выбирали, когда гуляли с моим любимым, стараясь остаться подальше от людских глаз. Ничего не изменилось вокруг, все те же аккуратные тисовые аллеи и затянутые плющом, спасающие влюбленных от яркого солнца и невольных свидетелей скамейки. Тенистые прудики, заросшие ряской и кремовыми кувшинками, скрывающих вход в потаенное подводное царство. Изящные мостики- ворота, раскинувшиеся дугами над черной водой, увитые разноцветными вьюнами и украшенные порхающими над ними бабочками. Маленькие круглые, освещенные солнцем лужайки, любимое место встречи Маленького народа. Стоял полдень, и сентябрьское солнце дарило последнее тепло, многократно отраженное в золоте деревьев. Потоки воды, бьющие ввысь из фонтана, искрились мириадами сверкающих звезд. В огромном парке не было ни души. В этот момент я вновь представила себя прекрасной принцессой, живущей в сказочном замке, принадлежащего симпатичному и доброму чудовищу и тихо засмеялась. Я углубилась в тенистые аллеи, вспоминая свои ежедневные прогулки с Фитцджеральдом и с его кормилицей. Как счастливая была я тогда, как недолго счастлива. Ноги сами вывели меня к ТОЙ тайной скамейке, спрятавшейся в глубине каменной ниши, уже почти полностью заросшей вьющимся плющом, и сердце мое от волнения затрепетало в груди. Я вспомнила, как он ласково сажал меня на колени, нежно обнимал и очень внимательно слушал правдивые истории о будущей жизни, как будто ребенок слушает на ночь волшебные сказки. Я присела на прохладный мрамор, и неожиданно слезы хлынули из глаз, впервые я плакала так горько, навзрыд, поминая свою любовь, оплакивая своего любимого, прожившего всю жизнь без меня. Я плакала, и эти слезы постепенно очищали мою душу, смывали давнюю накопившуюся боль. Не знаю, сколько прошло времени, но вдруг раздался хруст ветки, и я вздрогнула всем телом. Сбоку от скамейки, неуверенно переминаясь с ноги на ногу, стоял Томас. Он смотрел на меня большими испуганно моргающими глазами и боялся подойти. Я стыдливо закрыла мокрое от слез лицо и быстро вытерла щеки. О, Господи, как неудобно, что он стал свидетелем столь бурного проявления моих чувств. Постаравшись быстро взять себя в руки, все еще пряча покрасневшие глаза, я сказала:

— Идите сюда, Томас. Посидите со мной в тени. Я немного расслабилась, но сейчас все пройдет. Пожалуйста, сядьте рядом.

Томас нерешительно подошел и сел на скамейку как можно дальше. Я невольно улыбнулась

— Все хорошо, Томас. Я сейчас успокоюсь, больше не буду плакать. Не бойтесь меня. Пожалуйста. — слова давались мне с трудом.

Я услышала его хриплый голос

— Извините, я не хотел стать свидетелем Ваших слез.

Некоторое время мы сидели молча, думая каждый о своем. Я о Мери Энн, почему она отпустила Томаса одного, неужели из прекрасно продуманной затеи о страшном призраке ничего не получилось? Каким образом он нашел меня здесь? Неужели следил?

О чем думал тогда Томас — было от меня скрыто.

Внезапно он заговорил

— Элен, Вы скоро возвращаетесь…

Знаю, подумала я, мне жаль, но обстоятельства здесь складываются не самым благоприятным для меня образом, я чувствую себя лишней и должна как можно скорее уехать, хотя мне не хочется расставаться с тобой, — и молча продолжала его слушать

— Вы скоро возвращаетесь, — продолжал он, как будто убеждая самого себя — Вы должны вернуться, потому что у Вас другая, своя жизнь, в которую я посмел вмешаться. Я знаю, что виноват перед Вами, что невольно втянул в очередные переживания. И Ваши слезы сейчас тому свидетельство, честное слово — они разрывают мне душу, тяжело осознавать, что Вы одиноки здесь и страдаете. Что я еще могу сделать для Вас, Элен?? — спросил он, умоляюще глядя на меня.

Я посмотрела на него с легкой иронией и невольно улыбнулась.

(Что ты можешь сделать для меня? То, что ты никогда не сделаешь, мой дорогой, просто СТАТЬ ИМ!)

Но в ответ прозвучало совсем другое. Встав со скамейки, я поймала его взгляд и, борясь с волнением, произнесла.

— Томас, послушайте, что я Вам скажу, и запомните это. Я безмерно благодарна, что Вы, не смотря на все препятствия, не обращая внимания на мнение других, исполнили завещание сэра Фитцджеральда. Вы смогли найти меня, и мало того, Вы осуществили и самое заветное желание моей жизни, Вы позволили мне вернуться в Дом, где я была счастлива, где я любила и была любима, в Дом, который я никогда не забуду, вернувшись назад, в свою обыденную жизнь. Я буду молиться за Вас, Томас, как за доброго ангела, осуществившего мою мечту.