Хроника Великой войны
Шрифт:
Раздался страшный грохот, как будто треснуло до предела накалившееся небо. Этельред метнул мученический взгляд и заметил, как поверженная туша пещерного дракона рухнула на поле, подмяв сотню тварей. Граф увидел округлый холм изогнувшейся в предсмертной агонии спины чудовища, его сведенные судорогой крылья. И вдруг дракон исчез. Тогда Этельред осознал: то был маг, принявший облик мощнейшего зверя. Перед рыцарями стояла сотня не обычных воинов, а опытных волшебников! Граф понял свою страшную ошибку и вновь осадил коня. Сердце подпрыгнуло у него в груди. Он раскрыл рот, пытаясь прокричать отбой, но подскочившее к горлу сердце превратило слова в слабый хрип. Корпус продолжал скакать навстречу своей гибели.
Гархагох
Теперь Гархагох обратил внимание на несущийся на него отряд рыцарей. Верховный Маг хотел отдать указания, но все было уже сделано без него. Два десятка волшебников воздвигли невидимую стену на пути у катящейся лавины. Люди не замечали её, ибо она была видима лишь глазу колдуна, и потому Гархагох с некоторой жалостью, свойственной старикам, смотрел на красивую, перламутрово переливающуюся в чаду нависшего над полем дыма кавалькаду рыцарей. Выставив копья наперевес, они скакали на гхалхалтаров, приближаясь к неминуемой гибели.
Верховный Маг остановил взор на красивом, рослом рыцаре, скакавшем во главе корпуса. Его доспехи были выкованы из необычного золотистого металла. На щите, распластав крылья, красовался гордый орел. Желтая попона, прикрывавшая холеное тело коня развевалась на ветру. Рыцарь пригнулся, примериваясь для удара. И тут копье его наткнулось на что-то твердое. Удар был настолько неожиданным и мощным, что великолепное ясеневое древко треснуло. Рыцарь запрокинулся назад. Будучи поистине прекрасным воином, он удержался бы в седле, если бы не его конь, который в следующий момент грудью налетел на невидимую стену. Смешавшись в трепещущее целое человек и животное рухнули.
Рыцари врезались в непреодолимую преграду и, лязгнув наконечниками копий, бессильно осыпались наземь.
Второй ряд успел повернуть и уклониться от смертоносной стены. Уцелевшие всадники поскакали по мелкому руслу ручья.
Этельред вовремя распознал опасность гхалхалтарского отряда и потому находился не в голове корпуса, но в середине. Это спасло ему жизнь. Копыта коня хлестко стучали по воде.
Граф заскрежетал зубами. Ему было больно видеть напрасную гибель людей. Сколько было героев! Сердце сжалось, а затем, причиняя старому военачальнику неизмеримые страдания заполонило собой всю грудь.
За спиной громыхнули взрывы. Маги не желали упускать свою добычу, и послали вдогонку несколько магических вспышек. Вода в Обре вскипела. С десяток рыцарей упали. Ошпаренные кони, дико заржав, рванулись ещё быстрее.
Граф Этельред вылетел на противоположный берег. Гул расходившегося сердца и пульсирующей у висков крови поглотил все звуки сражения. Как во сне он видел рыцарей, следовавших за ним и родные стены Устурга. Этельред сознавал, что он – командир, что ему нельзя расслабляться. Граф пытался унять разраставшуюся в нем боль, но тщетно. Лекаря поблизости не было. Он остался в Атарвиле. Как все нелепо вышло. Побили только сотню-две низших, а потеряли половину отряда. Этельреду стало горько от обиды, от своего поражения. А Толокамп так надеялся на него, назначил начальником корпуса вместо Вурда. Вурд погиб. Сердце пронзила резкая боль. Эх, лекарь! Граф покачнулся в седле. Оруженосец Винфильд тоже погиб у невидимой стены, потому никто не подхватил падающего графа. Он тяжело рухнул на землю. Несколько рыцарей соскочили с седел и, насколько позволяли им тяжелые латы, поспешили к своему командиру, разомкнули застежки шлема и кирасы. Один из рыцарей приложил ухо к его груди – Этельред был мертв.
Твари двигались к Атарвилу, а скромный отряд лорда Мальерона,
– Принеси завтрак. Я ещё успею перекусить.
Рыцари Этельреда врубились в правый фланг тварей, а в это время лорд Мальерон чинно усаживался за стол. Перед ним поставили несколько чаш с салатами и большое блюдо с жаренной дичью, посыпанной острыми приправами. Слуга на четверть наполнил бокал лорда вином и разбавил водой. Предводитель орков принялся за трапезу, наблюдая за стремительными перемещениями рыцарей и воздушной борьбой дракунов и пещерных гигантов. Мальерон поморщился, когда отдаленный запах гари стал достигать рощи, в которой располагался его отряд. Прищурившись от удовольствия, лорд надкусил сочный персик. Сок побежал по его пальцам. Рыцари Этельреда разбились о невидимую преграду. На испачканных губах Мальерона появилась усмешка. Стоявший подле слуга не понял, то ли его хозяин сочувствует людям, то ли презрительно улыбается глупости начальника рыцарей, то ли радуется неудаче соотечественников. Рыцари круто изменили направление и поскакали через Обру. Мальерон отер платком губы и маленькие топорщащиеся в разные стороны усики. Крошечный кусочек мяса так и остался висеть в его жидкой бороденке.
Гамар подсек наскочившего на него человека. Он сражался более двух часов, и плохо различал противников, дивясь, как они до сих пор не опрокинули его. Возможно, благодаря опыту. Меч сам отражал удары и рубил в ответ. Неумолчный грохот давно оглушил гхалхалтара. Он сделался глух к крикам и стонам, потому, когда шум пошел на убыль, военачальник не сразу почувствовал это. А потом ему на миг показалось, что Бог отнял у него слух. Гамар в страхе обернулся и с радостью услышал гул шагов своей пехоты. Значит, все было в порядке. Командующий флангом внимательно осмотрелся вокруг. Его единорог стоял посреди поля. Вокруг валялись убитые и раненые, позади был лес и основные силы гхалхалтаров, а впереди жалкими кучками рассыпались лучники и уцелевшие тролли.
Улыбка расцветила мрачное лицо военачальника. Бой продолжался только справа, но и там схватка затихала. Первая линия ратников была сломлена. Гамар положил лезвие меча на луку седла, дав руке чуть отдохнуть. Мышцы сковала сладкая истома. Однако расслабляться было нельзя. Впереди лучники уже стреляли по новым наступающим. Гхалхалтары получили только минутную передышку, ибо не успели последние расстроенные ратники отступить, как их заменили новые люди. По их разнопестрым одеяниям и скверному оружию Гамар догадался, что это были ополченцы. Военачальник вновь подобрался и надрывно закричал:
– Главное уже сделано! Остается завершить начатое!
Солдаты и сами понимали это.
Ополченцы дрались плохо, но и гхалхалтары были уже не те. Малообученные люди только-только вступили в сражение и ещё хранили изначальный честолюбивый запал. Гхалхалтары одолели ратников, но в слишком напряженной борьбе, и потому даже успех не прибавил им духа. Они медленно, через силу, замахивались своими длинными мечами, устало отбивали неопытные удары ополченцев, и, казалось, что сражаться их заставляла уже не воля к победе, а инстинкт самосохранения. Гамар с горечью заметил, что его фланг начал откатываться к лесу. Все тролли были перебиты…
Карен обратил взор на перескочивших реку рыцарей. Они бросили центр, оставив деревню Атарвил на произвол судьбы. Правый фланг построения лорда Толокампа оголился.
Бой в редколесье не утихал, а, наоборот, разгорался все жарче. Торжествующий крик сменялся предсмертным стоном, и постепенно победные гортанные гхалхалтарские кличи раздавались все чаще. У Карена не хватило сил отослать прибывших рыцарей обратно. Ему самому нужны были воины, а потому он спешно послал дракуна-гонца к остановившемуся под стенами Устурга корпусу: