Хроники Эмбера I-II

Желязны Роджер Джозеф

Заговорила она, когда мы очутились на берегу ручья, напротив маленького мельничного колеса, которое неспешно вращалось.

— Значит, между деревушкой и тем местом, где мы были, нет разницы?

— Да. И то и другое — отражения.

— Эмбер тоже?

— Нет. Эмбер отбрасывает отражения, которым нет числа. То место, где мы были, — отражение, деревушка — отражение, и сейчасмы находимся на отражении. Любой мир, который ты можешь себе представить, существует и называется отражением.

— …И

ты, и дедушка, и все остальные ходят по этим отражениям и выбирают то, которое понравится?

— Да.

— И мне удалось убежать из деревушки таким же образом?

— Да.

Она поняла все, что я сказал, — это у нее на лице было написано. Густые черные брови ее сдвинулись, тонкие ноздри раздулись.

— Тогда… и я так могу… ходить где угодно, делать что захочется!

— Это в твоих силах.

Она кинулась мне на шею, расцеловала, а затем закружилась, как девчонка, разметав волосы по изящной шее.

— Значит я могу все!

— Возможности наши не безграничны… опасности…

— Это жизнь! Скажи, как мне научиться управлять отражениями?

— Ключ к пониманию — Великий Лабиринт Эмбера, выложенный огненным узором на полу большой комнаты в подземельях дворца. Ты должна выдержать испытание — дойти до центра Лабиринта, не останавливаясь и никуда не сворачивая, иначе погибнешь. Только тогда ты получишь власть над отражениями и сможешь сознательно управлять ими.

Дара подбежала к полотенцу с остатками завтрака и склонилась над рисунком, который я начертил на земле.

— Я должна попасть в Эмбер и пройти Лабиринт! — воскликнула она, когда я подошел и встал рядом с ней.

— Безусловно. И рано или поздно Бенедикт тебе в этом поможет.

— Сейчас! Немедленно! Почему он никогда ничего мне не говорил?

— Потому что ситуация сложная, и ни тебе, ни Бенедикту нельзя показываться в Эмбере. Слишком опасно. Придется подождать.

— Это нечестно! — Она резко повернулась и посмотрела мне в глаза.

— Конечно, нечестно, — согласился я. — Такова жизнь. Я здесь ни при чем.

Последняя моя фраза прозвучала не совсем искренне. Неудивительно, если учесть, что в сложившейся ситуации виноват был именно я.

— Лучше бы ты ничего мне не говорил, раз уж мне не суждено получить то, чего я хочу.

— Ну-ну, не надо так мрачно. Положение в Эмбере нормализуется, причем в ближайшее время.

— А как яоб этом узнаю?

— Тебе скажет Бенедикт.

— Как бы не так! Ты, кажется, мог убедиться, что он не считает нужным просвещать меня!

— А зачем? Чтобы ты лишний раз поволновалась? Ты только что сказала, что лучше бы я ничего тебе не говорил. Поверь, Бенедикт тебя любит и заботится о твоем благополучии. Придет время, и он займется твоим воспитанием.

— А если нет? Ты мне поможешь?

— Сделаю все, что в моих силах.

— А как мне тебя найти?

Я улыбнулся. Я не искал себе

выгод, начиная этот разговор. То, что Дара решила мне довериться, получилось само собой. И совсем необязательно выкладывать ей все начистоту. Кое-что, правда, объяснить придется, чтобы она была у меня в долгу. Позже Дара может мне пригодиться…

— Портреты на картах, — сказал я, — нарисованы отнюдь не из сентиментальных побуждений. С их помощью мы можем общаться друг с другом. Достань из колоды мою карту, сосредоточься, постарайся выкинуть все мысли из головы. Представь себе, что я стою перед тобой, и начинай говорить. Я отвечу.

— Когда я играла с картами, дед никогда не разрешал мне смотреть на них подолгу.

— Естественно.

— А почему они обладают такими свойствами?

— Знаешь что, об этом мы поговорим как-нибудь в другой раз. Но услуга за услугу. Ты не забыла? Я рассказал тебе об Эмбере и отражениях, а ты ответь мне на вопрос о Жераре и Джулиане.

— Хорошо, — сказала она. — Однажды утром, пять-шесть месяцев назад, дедушка подрезал деревья в саду — он всегда делает это сам, — а я ему помогала. Он стоял на стремянке, орудуя секатором, и внезапно замер, как бы к чему-то прислушиваясь. Затем я услышала, как он разговаривает — не бормочет себе под нос, а именно разговаривает. Сначала я подумал, что он обратился ко мне с просьбой, а я не расслышала. Я спросила, в чем дело, но он не обратил на меня внимания. Теперь я понимаю, что он беседовал с человеком, который связался с ним по карте, скорее всего Джулианом. Тогда же мне было невдомек, почему дед бросил все дела и сказал, что ему необходимо отлучиться на день-другой. Он предупредил меня, что в его отсутствие могут приехать Джулиан и Жерар и что я должна представиться им как осиротевшая дочь старого преданного слуги Бенедикта, которую он взял на воспитание. Дед уехал, ведя в поводу двух лошадей. Он был вооружен до зубов.

— Вернулся он глубокой ночью, вместе с Жераром и Джулианом. Жерар находился в полубредовом состоянии, левая его нога была сломана, левый бок — в синяках и царапинах. Джулиан тоже выглядел изрядно потрепанным. Они гостили у нас примерно месяц — меня поразило, как быстро Жерар выздоровел, — а затем взяли двух лошадей и уехали. Больше я их не видела.

— Они не говорили, что с ними случилось?

— Сказали мимоходом, что попали в какую-то переделку. Со мной на эту тему не разговаривали.

— Где это произошло? Не знаешь?

— На черной дороге. Я ясно слышала, как они несколько раз упоминали черную дорогу.

— Где она находится?

— Понятия не имею.

— Что о ней говорили?

— Ничего особенного. Проклинали на все лады.

Я взглянул на остатки нашего завтрака, увидел, что в бутылке осталось вино, наклонился и наполнил бокалы.

— За встречу друзей! — сказал я и улыбнулся.

— За встречу друзей! — согласилась Дара.