Хроники Эмбера I-II
Шрифт:
— Честно говоря, я забыл, когда мы говорили об Эмбере.
— В ту ночь оба мы были пьяны в стельку, и время текло незаметно. Вы рассказывали мне о зеленых и золотых шпилях, о проспектах и улицах, о террасах, садах и фонтанах. В глазах ваших стояли слезы… Я даже не заметил, как за окном забрезжил рассвет. Боже! Мне кажется, я могу нарисовать план города! Я должен побывать в нем, прежде чем умру!
— Я не помню той ночи, — медленно произнес я. — Должно быть, я действительно был очень пьян.
Ганелон ухмыльнулся.
— А ведь нас не забыли, Корвин. Правда, авалонцы считают, что мы
Я промолчал и запыхтел трубкой.
— …Можно задать вам один вопрос? — спросил Ганелон.
— Валяй.
— Если вы объявите Эмберу войну, Бенедикт станет вашим врагом?
— Я тоже не отказался бы услышать ответ на этот вопрос. Думаю, да. Я надеюсь победить, прежде чем он успеет прийти Эрику на помощь. Бенедикт может оказаться в Эмбере в мгновение ока, но ведь ему придется маршировать во главе войска, потому что в одиночку даже мой грозный брат не в силах будет что-либо изменить. Нет. Он постарается не допустить гражданской войны и поддержит всякого, кто сумеет сохранить целостность государства. И поэтому, когда я скину Эрика с трона, он согласится стать моим союзником ради прекращения междоусобиц. Но до тех пор Бенедикт останется моим врагом и, если узнает о моих планах, сделает все возможное, чтобы воспрепятствовать их осуществлению.
— Именно это я и хотел услышать, — сказал Ганелон. — А если вы победите, он не возненавидит вас на всю жизнь?
— Вряд ли. Политика политикой, а с Бенедиктом мы вместе росли и воспитывались. К тому же мы всегда лучше относились друг к другу, чем каждый из нас к Эрику.
— Понятно. Я ведь спросил не из простого любопытства. На войну мы идем вместе, а Авалоном правит ваш брат. Вот я и подумал, как он отнесется к тому, что когда-нибудь я захочу вернуться и остаться здесь навсегда. Вдруг он захочет мне отомстить?
— Очень в этом сомневаюсь. Бенедикт — человек благородный.
— Тогда у меня еще один вопрос. Не хочу хвастаться, но я опытный военный, и, если мы захватим Эмбер, ваш брат в этом убедится. Как вы думаете, можно попросить его назначить меня начальником гарнизона? Я прекрасно знаю эти места. Я готов показать ему Поле Колючек и объяснить, как выиграл битву. Черт побери! Я буду служить Бенедикту так же верно, как вам! — Он покраснел и засмеялся. — Простите. Но я его не подведу.
Я усмехнулся и пригубил виски.
— Идея, конечно, неплоха. Боюсь только, что ты всегда будешь у него на подозрении. Он наверняка поймет, что я приставил к нему шпиона.
— К черту политику! Я не это имел в виду! Я простой солдат и люблю Авалон всем сердцем!
— Я тебе верю. Поверит ли Бенедикт?
— Зачем ему отказываться от хорошего генерала? Ведь он калека, и я мог бы…
Я невольно рассмеялся и тут же зажал себе рот ладонью — звуки далеко разносятся ночью. К тому же мне не хотелось обижать Ганелона.
— Прости меня, — сказал я. — Прости, пожалуйста. Ты не понимаешь. Ты действительно не понимаешь, с кем мы разговаривали той ночью в палатке. Он мог показаться тебе простым смертным, да еще без руки. Это не так. Поверь, я боюсь Бенедикта. Второго такого, как он, не существует ни на отражениях, ни в реальном
В горле у меня пересохло, и я выпил виски. Ганелон молчал довольно долго, потом вздохнул.
— Всего этого я, конечно, не знал. Я буду счастлив, если ваш брат разрешит мне хотя бы вернуться на родину и прожить здесь остаток дней.
— Он не будет возражать. Я знаю.
— Дара сказала, что Бенедикт прислал письмо. Он пишет, что решил сократить пребывание в лагере и скорее всего приедет домой завтра.
— Проклятье! — воскликнул я, вскакивая со скамейки. — Надо спешить. Надеюсь, у Дойля все готово. Я не хочу встречаться с Бенедиктом!
— Камушки у вас?
— Да.
— Можно взглянуть?
Я протянул ему кошелек. Ганелон вынул несколько алмазов, положил на ладонь левой руки и принялся рассматривать.
— И вовсе они не такие красивые, — сказал он. — Может, света мало? Подождите-ка, что-то сверкнуло! Хотя нет…
— Они ведь не отшлифованы. У тебя в руках целое состояние…
— Удивительно. — Он бросил алмазы в кошелек. — Удивительно, как легко вам это досталось.
— Не так уж легко.
— Все равно несправедливо. Ведь вы разбогатели за один день.
Он протянул мне кошелек.
— Когда мы расстанемся, я оставлю тебе не меньшее состояние. И если Бенедикт откажется от твоих услуг, ты по крайней мере ни в чем не будешь нуждаться.
— После того как вы мне о нем рассказали, я больше чем когда-либо хочу служить под его началом.
— Посмотрим. Может, я что-нибудь придумаю.
— Спасибо, Корвин. Когда мы уезжаем?
— Завтра утром. День завтра будет тяжелый, так что ложись спать, а через несколько часов я тебя разбужу. Возьмем у Бенедикта телегу, впряжем в нее Чемпиона и Огнедышащего — несладко им придется, беднягам, — и отправимся в город. Затем навестим Дойля, заберем товар и незаметно исчезнем. Чем больше мы выиграем времени, тем труднее Бенедикту будет выследить нас на отражениях. Если мне удастся опередить его на полдня, голову даю на отсечение, что он нас не найдет.
— С чего вы взяли, что он станет нас выслеживать?