Хроники неприкаянных душ
Шрифт:
Наконец собаки загнали кабана в непроходимую вересковую чащу. Он метнулся и пронзил клыками одну, зато другие свирепо вцепились в него сзади. Охотники натянули поводья и встали в полукруг на безопасном расстоянии. Барон повернулся в седле к сыну Эдгару, тощему узколицему, нескладному семнадцатилетнему парню.
— Давай, Эдгар. Возьми его.
— Я? — пробормотал юноша.
— Да, ты! — раздраженно бросил барон.
— Почему не я, отец? — прогундосил брат Эдгара Уильям, сидящий на коне рядом.
Уильям был широкоплечий,
— Потому что я так сказал! — проворчал барон.
Уильям зло прикусил губу.
Эдгар неохотно спешился, оглядываясь на весело балагуривших кузенов и дядей. Слуга тут же протянул ему токке — длинное копье, специально для охоты на кабана, с поперечиной под острием, чтобы нельзя было проткнуть слишком глубоко. Тот, кто владел оружием должным образом, легко накалывал сердце кабана и вытаскивал из шкуры наружу.
Крепко сжав токке обеими руками, Эдгар нерешительно двинулся вперед по глубокому снегу. Настороженный кабан видел, как он подходит, и захрюкал, а потом пронзительно завизжал. Это возбудило собак, и они разразились громким лаем. С колотящимся сердцем Эдгар медленно приближался к загнанному животному. Отец впервые оказал ему такую честь — а это была честь, — и он не имел права осрамиться, показать страх. Прикидывая, как ловчее использовать свой рост и ударить, не подходя вплотную, он оглянулся на отца. Тот сердито махнул рукой.
Наконец Эдгар решился и, пригнув голову, ринулся вперед. На его беду, кабан в этот момент надумал прорваться. Ему попыталась помешать вцепившаяся в холку борзая, но зверь расправился с ней за несколько секунд и свирепо метнулся прямо на Эдгара, нацелив клыки в пах.
Эдгар попытался шагнуть назад, но сапог застрял в снегу, и он начал падать навзничь, опираясь на комель копья. Так было угодно Господу, что рычащий, брызгающий слюной кабан напоролся грудью на лезвие токке меньше чем в полуметре от того места, где должен был превратить Эдгара в евнуха. С ужасным визгом и фонтанируя кровью, свирепое животное сдохло между ног лежащего на спине Эдгара.
Эдгар еще не пришел в себя и весь дрожал — то ли от холода, то ли от перенесенного ужаса, — когда охотничья группа собралась у пылающего камина в большом зале. Мужчины громко разговаривали и смеялись, поглощая большие куски пирога и запивая их вином. Уильям веселился вместе со всеми, довольный позором брата. Молчали только Эдгар и его отец. Барон сидел в большом кресле у камина, угрюмо потягивая вино. Эдгар в самом углу делал то же самое.
— Когда подадут кабана? — спросил один из кузенов Эдгара.
— К вечерней трапезе, — ответил другой. — А что ты так торопишься?
— Да вот мечтаю впервые отведать дичь, которая сама себя лишила жизни.
Взрыв смеха заставил барона поморщиться. Он помрачнел еще сильнее. Старший сын постоянно вызывал у него раздражение
Все двенадцать рождественских дней барон размышлял, молился в семейной часовне и пришел к решению относительно парня. Сейчас он укрепился в разумности своего плана.
Эдгар осушил кубок и налил еще. Затем взглянул на отца, который сидел насупившись, и его снова залихорадило.
Вечером, когда стемнело, Эдгар проснулся в своей холодной комнате на верхнем этаже Кантуэлл-Холла, где задремал после выпитого вина. Он зажег свечу, бросил на красные угольки в небольшом камине несколько поленьев и, натянув поверх ночной рубахи плотный плащ, высунул голову за дверь. В дальнем конце коридора, у покоев леди Кантуэлл, на скамейке в ожидании вызова сидела горничная Молли, невысокая полногрудая миловидная девушка примерно на год моложе Эдгара. Ее пышные черные волосы были убраны под льняной чепец. Она посмотрела на него и застенчиво улыбнулась.
Эдгар поманил ее пальцем. Повторять жест не потребовалось. Девушка с опаской покосилась на дверь госпожи и поднялась. Затем шагнула к нему в комнату. Тихо, молча. У них так уже давно было заведено. Однако на сей раз любовникам не повезло, потому что из своей комнаты вышел Уильям Кантуэлл. Увидев, как Молли скользнула в покои брата, он радостно заулыбался и побежал вниз.
Эдгар плюхнулся на кровать.
— Ну что, Молли, соскучилась?
— Мы только вчера виделись, милорд, — мягко отозвалась она.
— Это ж было давно, — удивился он, притягивая ее к себе.
Молли хихикнула.
— Я долго не могу. Миледи может позвонить в любой момент.
— Нам потребно столько времени, сколько решит Господь. Такими уж он нас с тобой сотворил.
Эдгар уложил девушку на постель, и они предались ласкам.
— Ой! — вдруг вскрикнула Молли. — Что у вас там?
Она приподняла подушку, под которой лежала большая толстая книга с надписью на корешке: «1527».
— Не твое дело, — пробурчал Эдгар.
— Что это?
— Книга.
— А почему вы ее прячете, милорд?
Эдгару не терпелось поскорее заняться делом, и он решил удовлетворить ее любопытство.
— Чтобы не узнал отец, не приведи Господь. Он дорожит этой книгой.
— А в чем у вас к ней интерес? — не унималась Молли.
— Видишь, что тут написано? 1527. Это же год. Нынешний. Я с малолетства удивлялся книге, на которой стоял год из грядущего. Отец говорил, что у него есть старинное послание, где раскрыта тайна этой книги, и я узнаю ее, когда мне исполнится двадцать один год. И вот теперь наступил 1527 год. Мне исполнится восемнадцать, и книга вошла в свой возраст.